Будущий финский маршал учился и работал в Санкт-Петербурге более 100 лет назад. Сейчас по поводу его памятной доски разгорелись такие страсти, что дело дошло до суда.

Вопрос о финском маршале и офицере русской армии Карле Густаве Маннергейме (Carl Gustaf Emil Mannerheim, 1867-1956) приобрел политический оттенок и стал камнем преткновения для российского руководства.Министру культуры Владимиру Мединскому приходится уходить от ответа на постоянные вопросы журналистов.

В субботу в Гатчине недалеко от Санкт-Петербурга он пообещал рассказать об этом «отдельно» — и даже эти слова стали новостью.

Каша заварилась, когда в июне, после почти десятилетия безуспешных попыток была установлена памятная доска Маннергейму в Санкт-Петербурге.

В прошлом году доска уже один раз устанавливалась и была снята. Маннергейм является противоречивой для России фигурой. Здесь отдают должное тому времени, когда он находился на службе в царской армии. С другой стороны, многие не могут принять того, что он воевал на стороне фашистской Германии и участвовал в блокаде Ленинграда.

Таким образом, в Кремле отлично осознавали, какую реакцию может вызвать открытие памятной доски. И все же на открытии кроме министра культуры Мединского присутствовал занимавший в то время пост главы администрации президента Сергей Иванов. Таким образом, руководство страны поддержало это событие. Тем не менее, ответственность за открытие доски на себя никто не берет.

Российские СМИ обсуждают Маннергейма на протяжении нескольких месяцев. Почему в Кремле решили, что именно сейчас для этих споров самое подходящее время?Доска висит высоко на стене здания Военной академии, расположенной на Захарьевской улице в Санкт-Петербурге. Доска, которую заливали краской три раза, опять отмыта.

«Национал-предатель», — бросает модное слово молодой парень. Он стоит, запрокинув голову, и разглядывает доску, с которой Маннергейм глядит на него.«Я бы понял, если бы эту доску повесили в Финляндии. Почему это сделали в России?» — спрашивает он.

Вот именно, почему? Понятно, что Санкт-Петербург имел большое значение в жизни Маннергейма. В 1887-1904 годах он учился в Николаевском кавалерийском училище, женился на Анастасии Араповой, у него родились две дочери. Позже в семье наступил разлад, Маннергейм служил в царской гвардии — в Кавалергардском полку. Одних только квартир у Маннергейма в центре Санкт-Петербурга было несколько. На набережной Мойки неподалеку от Зимнего дворца у только что женившего и разбогатевшего благодаря приданому жены Маннергейма был в распоряжении целый этаж — 12 комнат.

«Здесь они еще были счастливы», — рассказывает экскурсовод Виталий Федорук.

Над зданием развевается японский флаг, так как сейчас здесь расположено Генеральное консульство Японии в Санкт-Петербурге.

«Маннергейм не смог бы такое представить. Ведь в 1904 году он отправился на Русско-японскую войну», — говорит Федорук.

Подробностей много. На Миллионной улице в просторной квартире номер телефона Маннергейма был 1258. В квартире на набережной Кутузова было шесть комнат и восемь печек, но все равно было ужасно холодно. После того, как Маннергейм поступил на службу в Кавалергардский полк, он купил семь мундиров для службы в магазине на Невском проспекте.

Еще совсем недавно в Санкт-Петербурге был отель под названием «Маршал», в котором находился небольшой музей Маннергейма. Сейчас там все закрыто.

Об униформе Маннергейма совсем не думали, когда 14 сентября решали его вопрос на заседании Смольнинского районного суда.

«Для Финляндии Маннергейм — герой. Но мы же находимся в России. И мы относимся к Маннергейму через призму своей истории, войны и блокады Ленинграда. Маннергейм принимал участие в блокаде Ленинграда, он был награжден несколькими орденами фашистской Германии. Было бы неправильно увековечивать память такого человека в Петербурге», — говорит юрист Илья Ремесло еще до открытия заседания.

Приведем здесь комментарий историка и руководителя Центра парламентских исследований Маркку Йокисипили (Markku Jokisipilä). Да, финская армия составляла значительную часть блокадного кольца. «Однако Финляндия не перешла к активным наступательным действиям, после того, как заняла свои позиции», — утверждает он.

Почетный профессор Охто Маннинен (Ohto Manninen) отмечает, что немецкий Железный крест Маннергейм получил еще в 1918 году.

Он напоминает, что Маннергейм отказывался от участия в захвате Ленинграда, но, несмотря на это, получил ордена.

Вернемся в зал заседаний суда, в котором множество журналистов. На стене висит позолоченное изображение двуглавого орла, хотя и немного покосившееся.

Частное лицо Павел Кузнецов попросил суд разъяснить, виновато ли руководство Петербурга в том, что доска была установлена. Также он требует снятия доски. Сторону Кузнецова поддерживает юрист Ремесло, жители Петербурга, работники Комитета по культуре, которые не хотят называть своих имен журналистам.

Скоро выясняется, что на этом заседании не все так просто. Судья Татьяна Матусяк задает вопрос юристу: «Почему вы требуете, чтобы за нарушение отвечали власти города, тогда как нет никаких документов, свидетельствующих о том, что городское руководство давало распоряжение об установке доски?»

Нет бумаги, обвинять некого. В конце концов, заседание переносится на конец сентября. К этому времени юрист Ремесло должен обдумать, кого он будет призывать к ответственности за установку доски.

Ремесло разочарован, но собирается продолжать борьбу. Он, однако, не призывает Кремль к ответственности.

Например, газета «Ведомости» опубликовала статью о том, что Иванов планировал занять пост посла России в Хельсинки, и открытие доски было бы первым шагом для установления добрососедских отношений. С другой стороны, финны вообще не были приглашены на ее открытие.

Финляндия пока не на главных ролях в этом споре, потому что русские выясняют отношения между собой. В российских СМИ Маннергейм и вопросы истории освещаются уже в течение многих месяцев. Официальные источники дают противоречивую информацию.

Телевизионный канал НТВ, который специализируется на очернении оппозиции, сделал большую передачу о Маннергейме. В ней подчеркивалась его роль на службе России, а под конец рассказывалось, что он стоял у истоков подписания Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи.

Контекст

Маннергейм в Питере: какую ошибку совершил Путин

Апостроф 21.06.2016

Отдал бы Донбасс Маннергейм?

Укрiнформ 12.02.2016

Шум из-за Маннергейма

Dagens Nyheter 10.09.2016
Тем не менее, утверждалось, что в финских концентрационных лагерях на территории оккупированной восточной Карелии умерли от голода «десятки тысяч русских». Смертность действительно была высокой, и число погибших среди мирного населения составило примерно четыре тысячи человек. В свою очередь, число военнопленных, погибших в финских лагерях, составило примерно 22 тысячи человек.

«Интерес к личности Маннергейма говорит о том, что приближается юбилейный 2017 год», — говорит руководитель Института Финляндии в Санкт-Петербурге Элина Кахла (Elina Kahla).

В следующем году независимая Финляндия будет отмечать свое 100-летие и 150-летие со дня рождения Маннергейма. Кроме этого, Россия будет отмечать юбилеи Февральской и Октябрьской революций.

Кахла ожидает большого оживления в культурной работе, хотя и придется решить много вопросов. В мае Институт будет проводить в Санкт-Петербурге большой семинар, посвященный Маннергейму.

«Мы будем очень рады, если на нем финны и россияне смогут обменяться опытом».

Возможно, что за открытием памятной доски стоит уважение высшего руководства России к Маннергейму. Президент Владимир Путин не высказал своего отношения по поводу открытия доски, но в 2001 году он возложил цветы на могилу Маннергейма в Хельсинки.

Одновременно в Москве очень озабочены тем, чтобы подпитывать ностальгические воспоминания россиян о могучем Советском Союзе и, в особенности, о разгроме фашистской Германии в Великой Отечественной войне, как принято называть Вторую мировую войну в России.

И вот прокуратура выясняет по просьбе Коммунистической партии, является ли установка доски «реабилитацией нацизма».
Обращает на себя внимание тот факт, что министр культуры Мединский и тогдашний руководитель администрации президента Сергей Иванов на церемонии открытия доски делали акцент на то время, когда Маннергейм находился на службе царской России.

«Никто не пытается оправдать деятельность Маннергейма после 1918 года, но до 1918 года он служил России, и, если говорить совсем точно, он жил в России и служил ей дольше, чем жил в Финляндии и служил ей», — сказал Иванов по словам газеты Коммерсант.

Представления русских о Маннергейме изменил в положительную сторону ушедший из жизни исследователь Леонид Власов, который написал 17 книг о Маннергейме. Некоторые из них переведены на финский язык.

Его жена Марина Власова также специалист в этом вопросе.

«Открытие памятной доски — как глоток свежего воздуха. Было понятно, что серые коммунистические массы сразу начнут протестовать. Я не смотрю телевизор, чтобы не получить сердечный приступ», — говорит Власова по телефону.

Власов дал Путину информацию о Маннергейме и изложил свою точку зрения перед его визитом в Хельсинки в 2001 году. В предисловии к биографии Маннергейма («Маннергейм», серия «Жизнь замечательных людей», 2005 год) Власов рассказывает о том, что Путин возложил цветы и склонил голову перед могилой Маннергейма.

«В этом есть какой-то сакральный смысл. Санкт-Петербург, взрастивший нынешнего российского президента, был в свое время второй родиной и до последних дней жизни любимым городом Маннергейма. Какой бы высокий пост в Финляндии ни занимал барон Густав Маннергейм, в душе он оставался русским офицером, исколесившим всю Россию, подставлявшим за нее под пули голову и грудь», — писал Власов.

Периоды жизни Маннергейма от упрямого ученика кадетского училища до маршала

1867

Карл Густав Эмиль Маннергейм родился 4 июня в усадьбе Лоухисаари коммуны Аскайнен. Он был третьим ребенком в семье графа Карла Роберта Маннергейма (Carl Robert Mannerheim) и Хелены фон Юлин (Hélène von Julin).

1882

Начало обучения в кадетском корпусе города Хамина. Семья распалась. После разорения отец скрывается от долгов в Париже, мать умирает. В 1886 году Маннергейма исключают из кадетского корпуса за самовольную отлучку и пьянство на Страстную пятницу.

1887

Сдает экзамены в Гельсингфорсский университет, поступает в Николаевское кавалерийское училище в Петербурге.

Исполняет свою мечту и поступает на службу в Кавалергардский полк, главой которого была вдовствующая императрица Мария Федоровна.

Вступает в брак с Анастасией Араповой. Позже в семье рождаются две дочери — Анастасия и София.

В составе почетного караула принимает участие в церемонии коронации императора Николая II.

1897

Переведен на службу в Придворную конюшенную часть в Петербурге. Приобретает лошадей на конных заводах России и Западной Европы.

1903

В отношениях с женой наступает окончательный разлад. Официальный развод оформляется только в 1919 году.

1904

Получает звание подполковника и принимает участие в Русско-японской войне в Манчжурии.

1906

На два года отправляется в научную экспедицию в Азию, в ходе которой преодолевает 14 тысяч километров.

1912

Во время службы в Польше Маннергейму присвоено звание «генерал-майора Свиты Его Императорского Величества».

1914

Разражается Первая мировая война, Маннергейм командует кавалерийской бригадой и позже кавалерийской дивизией в Польше и Галиции.

1917

Революция раздирает Россию, и в декабре Маннергейм возвращается в Финляндию.

1918

Назначен Верховным главнокомандующим правительственных войск Финляндии. Кровопролитная война, разделившая всю Финляндию на два лагеря, заканчивается победой белых.

1919

Проигрывает президентские выборы Каарло Стольбергу (Kaarlo Ståhlberg) в 1920 году.

1920

Основал Союз защиты детей генерала Маннергейма.

1933

Присвоено звание фельдмаршала.

1939

Верховный главнокомандующий армией Финляндии во время Зимней войны. Главнокомандующий в начавшейся в 1941 году Советско-финской войне (1941-1944). В 1942 году присвоено звание маршала Финляндии.

1944

Избран президентом Финляндии.

Заболевает и проходит лечение в Португалии.

1946

Подает в отставку с поста президента, новым президентом становится Юхо Кусти Паасикиви (Juho Kusti Paasikivi).

Проживает в основном в Швейцарии, пишет мемуары, которые публикуются посмертно.

1951

Умирает ночью после операции на желудке в возрасте 83 лет в швейцарской Лозанне. Похоронен на кладбище Хиетаниеми в Хельсинки.

Существует несколько памятников Маннергейму

Открытая в этом году в Петербурге памятная доска не является единственным памятником маршалу Маннергейму за рубежом. В швейцарском Монтрё с 1955 стоит обелиск, воздвигнутый в честь маршала Маннергейма. Он находится в парке, носящем его имя. В 2011 году в парке клиники Вальмонт открыта памятная доска. Последние годы жизни Маннергейм провел в этой клинике. Самыми известными памятниками Маннергейму в Финляндии являются конные памятники в Хельсинки и Лахти. Есть скульптурные памятники в Сейняйоки, Тампере, Миккели, Турку и Лахти. В Лахти есть даже два памятника Маннергейму.

Известен также надгробный памятник на кладбище Хиетаниеми в Хельсинки.

По информации музея Маннергейма в Хельсинки, барельефы Маннергейма установлены также в Генеральном штабе, в городе Вааса, в современной хельсинкской больнице в Тёёлё, доме, где Маннергейм провел детство — усадьбе Лоухисаари коммуны Аскайнен.

«Кроме этого есть много небольших памятников, разбросанных по всей Финляндии, которые установлены в честь каких-либо событий, происходивших в данном месте», — говорит старший служитель музея Маннергейма Тони Пииппонен (Toni Piipponen).

Во многих городах Финляндии есть улицы, носящие имя Маннергейма.

«Если говорить о проявлении уважения, самую большую группу составляют улицы, названные в честь Маннергейма, а также памятники. Кроме этого есть значки и награды, которые носят имя Маннергейма», — говорит Пииппонен.

«В Финляндии интерес к Маннергейму никогда не ослабевал, но с годами он стал менее эмоциональным», — добавляет он. Публика все меньше и меньше знает о нем, что замечают в музее в столичном парке Кайвопуйсто.

«Уже появляется молодежь, которая даже не знает, кто такой Маннергейм».

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Карл Маннергейм, полковник русской императорской армии. Польша, 1909г.

Для финнов этот человек - национальный герой. Нужно признать, что финская государственность, по сути, состоялась именно благодаря ему... помощи Германии в 1918 году, а еще доброй воле Советского Союза. А кто он - Карл Маннергейм, для русского человека? Нет, он не был патриотом России, ни когда служил в ее армии, ни когда воевал против нее...

"Приказ Маннергейма в связи с высадкой в Финляндии немецких войск

По просьбе финского правительства отряды германской победоносной и могучей армии высадились на финской земле, чтобы помочь нам прогнать большевиков-злодеев. Я убеждён, что братство по оружию, которое запечатлевается в нынешней борьбе кровью, должно ещё более укрепить дружбу и доверие, которое Финляндия всегда питала к великому кайзеру и могучему германскому народу . Я надеюсь, что молодая финская армия, борясь бок о бок со славными германскими войсками, проникнется той железной дисциплиной, чувством порядка и сознанием долга, которые создали величие немецкой армии и вели её от победы к победе. Приветствуя прибытие храбрых немецких войск, я надеюсь, что всякий финляндец поймёт великую жертву, приносимую благородным немецким народом нашей стране в то время, когда каждый человек нужен Германии для боёв на Западном фронте.

(Разгром белофинских интервентов в Карелии в 1918-22 гг. Сборник документов / Сост. А.М. Федотов; под ред. П.Г. Софинова. [Тегозеро]: Государственное издательство Карело-Финской ССР, 1944. С.16-17)

Тем не менее, согласно верованиям поклонников России-которую-мы-потеряли большевики — немецкие агенты, а Маннергейм — «настоящий русский герой и патриот».

Свой Железный крест он заработал честно...

Маннергейм и президент Рюти инспектируют финские войска в городе Энсо

Президент Финляндии Кюёсти Каллио с Маннергеймом. Железнодорожный вокзал Хельсинки. 19.12.1940г.

Маннергейм в штаб-квартире в летом 1941 года

Маннергейм, верховный главнокомандующий финнской армией. Хельсинки. 1941г.

Маннергейм с генералами штаба смотрят в бинокли в сторону Ленинграда и Кронштадта. 1941г.

Маршал Карл Густав Маннергейм и генерал Рудольф Вальден

Маннергейм, генерал-майор Эркки Раапан и генерал-лейтенант Харальд Эквист

«Во время освободительной войны 1918 года я (прим. - Маннергейм) сказал карелам Финляндии и Востока, что не вложу меч в ножны, пока Финляндия и Восточная Карелия не будут свободны, - вдохновлял своих бойцов первый и последний финский маршал. - Двадцать три года Северная Карелия и Олония ожидали исполнения этого обещания, полтора года после героической Зимней войны финляндская Карелия, опустошенная ожидала восхода зари… В этот исторический для мира момент немецкие и финские солдаты - как и в освободительную войну 1918 года - грудью стоят против большевизма и Советского Союза. Борьба немецких братьев по оружию рядом с нашими солдатами-освободителями на Севере еще больше укрепит давнее и прочное боевое братство, поможет уничтожить угрозу большевизма и гарантирует светлое будущее … Свобода Карелии и Великая Финляндия мерцают перед нами в огромном водовороте всемирно-исторических событий.

В общей сложности на территории Финляндии сосредоточилась почти 600-тысячная интернациональная армия, включающая 16 финских и 2 немецких пехотных дивизии, а также 2 дивизии австрийских горных стрелков. Войска СС были представлены усиленной батальоном французских танков 6-й горнопехотной дивизией СС «Норд», укомплектованной как уроженцами Рейха, так и этническими немцами из других стран. Кроме того, Финляндия сосредоточила здесь 2 егерских и лыжную бригады, а из прочих территорий тогдашней объединенной Европы впоследствии прибыли эстонский полк, шведский добровольческий батальон и норвежский, тоже добровольческий, лыжный батальон СС. К 22 июня вся эта армада, сопровождаемая более чем 200 танками и почти 900 самолетами с черными немецкими и голубыми финскими свастиками была готова к наступлению. Операция, получившая кодовое название «Зильберфукс» - «Полярная лиса», предусматривала быстрый захват Мурманска и Ленинграда, а также всех основных станций соединяющей их железной дороги. Одновременно войска Маннергейма должны были оккупировать Карелию и, выйдя к Белому морю, завершить создание Великой Финляндии

Свою лепту в блокаду и связанную с этим массовую гибель ленинградцев от голода Маннергейм внес, и раскаиваться в этом продолжатели его дела не намерены. Например, считающийся главным финским специалистом по истории войны профессор Хельсинкского университета Тино Вихавайнен до сих пор утверждает, что голодная смерть сотен тысяч ленинградцев - вина исключительно их самих и отстоявших город бойцов. Сдались бы на милость победителя и жрали бы себе баланду спокойненько. Ведь на оккупированной территории, где почти все нефинноязычные жители были отправлены в концлагеря, за колючей проволокой скончался всего-навсего каждый пятый из них. А с учетом расстрелянных и умерших от голода из-за массовых реквизиций продуктов в пользу непрошеных «освободителей» можно смело утверждать, что оккупация стоила жизни трети русского населения захваченной части Карелии .

И не миновать бы кое-кому за это добротной виселицы, не продай Маннергейм с друзьями любимого фюрера со всеми потрохами. После разгрома финской армии под Выборгом и Петрозаводском, им удалось договориться с Москвой о сепаратном мире. В обмен на выход из войны, передачу Советскому Союзу никелевых рудников под Печенгой и удар в спину германским «братьям по оружию» Финляндия относительно удачно соскочила с несущегося в пропасть гитлеровского поезда".

Источник: Юрий Нерсесов "Мечта имперского чухонца"

Фюрер и Маннергейм на аэродроме. 4 июня 1942г.

Фюрер и Маннергейм на аэродроме, 4 июня 1942г.

Гитлер, маршал Маннергейм и президент Рюти в Иматре. 04.06.1942г.

К фото выше

Одной дорожкой идут...

Адольф Гитлер приветствует немецких и финских офицеров 04.06.1942г.

Адольф Гитлер и Карл Маннергейм на вокзале в Иматре. 04.06.1942г. (Гитлер прибыл на празднование 75-летия Маннергейма)

Рукопожатие. 04.06.1942г.

Визит Маннергейма в Германию 27 июля 1942г.

Визит Маннергейма в Германию. 27 июля 1942г.

Видимо, склонились над картой

Маннергейм принимает Генриха Гиммлера

К фото выше

Бокальчик за победу...

Компания

К фото выше

Маннергейм и немецкий представитель при Генштабе финской армии генерал пехоты В. Эрфурт

Карл Маннергейм, президент Ристо Рюти и генерал Вальдемар Эрфурт

Маннергейм на переговорах с генералом вермахта Э. Дитлем

Фев 05 2013

Карл Густав Эмиль Маннергейм * Carl Gustaf Emil Mannerheim

• Опубликовано в ,

05.02.2013

Матти Клинге
Карл Густав Эмиль Маннергейм

Президент Республики, регент, маршал Финляндии

Густав Маннергейм, чаще просто Маннергейм, был генералом российской императорской армии, путешественником-исследователем, а затем, в период независимости, главнокомандующим во время трех войн и дважды — главой государства. Наряду с , он еще при жизни стал самым известным финном как у себя на родине, так и за границей. Уже в начале своей карьеры он стал предметом отчасти мифологизированного восхищения и уважения, что воплотилось в названиях улиц, памятниках и в пользующемся популярностью доме-музее.

Памятник Маннергейму в Хельсинки.

Восхищение и уважение претерпевали изменения с течением времени. Победившая сторона поначалу относилась к главнокомандующему в войне 1918 г. с восхищением, настолько легендарной была эта фигура. Проигравшая сторона испытывала ненависть. В период между 1939 и 1944 гг. неприятель пытался вновь подогреть эти уже поутихшие отрицательные настроения, добившись, правда, скорее обратного результата. В 1970-е гг., в период активизации левых сил, вновь звучала критика в адрес Маннергейма. Восхищение, соответственно, наиболее подчеркивалось в связи со смертью и похоронами маршала Финляндии, в связи с сооружением конного памятника в конце 1950-х гг., а также в 1980-е и 1990-е гг. Личность Маннергейма стал предметом активного научного изучения начиная с 1950-х гг.

Густав Маннергейм родился 4 июня 1867 г. в замке Лоухисаари в местечке Аскайнен к северу от Турку. Он был третьим ребенком и унаследовал титул барона. Род был графским, и графский титул переходил к старшему сыну. Его отец граф Карл Роберт Маннергейм, так же как и близкие родственники его матери Хедвиг Шарлотты Хелены (Хелене) фон Юлин, были промышленниками и предпринимателями, а его дед, президент надворного суда граф Карл Густав Маннергейм, и прадед, сенатор граф Карл Эрик Маннергейм, были высокопоставленными чиновниками. Среди близких родственников примерами для подражания могли служить адмирал Иоганн Эберхард фон Шанц, сделавший блестящую карьеру на Дальнем Востоке и в Санкт-Петербурге, путешественник-исследователь, профессор барон Адольф Эрик Норденшёлд, достигший всемирной известности и переехавший в Швецию, равно как и кузины деда сестры Шернваль (среди них была и Аврора Карамзина), снискавшие успех в высшем свете Санкт-Петербурга. Начальный этап военной карьеры Маннергейма в Петербурге основывался как на родственных связях и рекомендациях по отцовской линии, так и на финансовой помощи родственников со стороны матери.

Банкротство отца, его похожий на бегство отъезд из Финляндии, распад семьи и ранняя смерть матери наложили печать на детство Густава Маннергейма и повлияли на его отправку в пятнадцатилетнем возрасте в 1882 г. в Финляндский Кадетский корпус в Хамина (Фридрихсгам). Типичная ранее для дворянства военная карьера теперь все чаще служила иным жизненным целям, примером чему был отец Маннергейма. Быстро ухудшавшееся экономическое положение семьи и честолюбивый и упорный характер Густава как нельзя подходили для военной карьеры, Маннергейм, однако, был отчислен из Кадетской школы за нарушение дисциплины в 1886 г. Он поступил в частную гимназию Бёка в Хельсинки и сдал экзамен на аттестат зрелости в 1887 г. Сразу же после этого он отправился в Петербург, где в сентябре 1887 г. смог поступить в Николаевское кавалерийское училище. В этом взыскательном военном заведении он успешно учился и был произведен в корнеты в 1889 г. Целью Маннергейма было попасть в одно из элитных подразделений императорской гвардии, но его поначалу откомандировали в провинциальный гарнизон в Польшу. Оттуда год спустя он попал в кавалерийский полк гвардии Ее Императорского Величества, входивший в состав лейб-гвардии Его Императорского Величества, воспользовавшись рекомендациями придворных дам, родственниц императрицы и при финансовой поддержке своего дяди. Маннергейм был произведен в гвардии лейтенанты в 1893 г., в гвардии младшие ротмистры — в 1899 г., в гвардии ротмистры — в 1902 г. Маннергейм сохранял преданность императрице (с 1894 г. вдовствующей императрице) Марии Федоровне, которая считалась командиром этого полка, наносил ей визиты вежливости в Дании в 1920-е гг. и держал ее фотографию на столе в своем салоне в Хельсинки рядом с фотографией Николая II.

Маннергейм не попал в Академию Генерального штаба, очевидно, главным образом из-за недостаточного знания русского языка. Вместо этого он стал специалистом по лошадям, как занимаясь закупками племенных и рабочих лошадей для армии, так и пытаясь самостоятельно содержать конезавод в своем поместье, отчасти следуя примеру своего брата Юхана Маннергейма, переехавшего в Швецию. С 1903 г. он командовал образцовым эскадроном и руководил обучением верховой езде в гвардейских кавалерийских полках, а также достиг известности в состязаниях по верховой езде. Маннергейм, тем не менее, искал пути дальнейшего продвижения по службе. Когда в феврале 1904 г. началась война с Японией, он записался добровольцем на фронт, и был направлен в звании подполковника в 52-ой Нежинский гусарский полк, находившийся на маньчжурском фронте.

В это же время его старший брат, директор банка граф Карл Маннергейм, был выслан в Швецию как один из руководителей антиправительственной политической оппозиции, а те круги, к которым он принадлежал, искали контактов с Японией в целях разжигания восстания в Финляндии. Некоторые другие родственники также переехали в Швецию, и в их переписке можно найти аргументы обеих сторон. Маннергейм подчеркивал значимость участия в войне для своей карьеры. Этим он мог компенсировать неудачу с поступлением в Академию Генерального штаба и попутно облегчить психологические и социальные проблемы, связанные с разводом. На фронте Маннергейм действовал инициативно и стремился отличиться, но при этом ему пришлось столкнуться с неумелым ведением войны и раздорами в среде высшего командования. Руководство ценило его, и хотя ему не удалось получить самой желанной награды, Георгиевский крест, он был произведен в полковники за проявленное мужество в битве под Мукденом. Приказ датировался днем битвы.

Уже тогда Маннергейм планировал организовать длительную разведывательную экспедицию в малоизвестные районы Азии. Примером ему служили Норденшёльд, шведские и русские исследователи-путешественники (Свен Хедин, Николай Пржевальский), а также некоторые другие офицеры. В то же время он считал, что удачная экспедиция позволит ему отличиться, в чем он нуждался для продвижения в карьере. Очевидно, его целью, было командование гвардейским полком.

После возращения с русско-японской войны Маннергейм в 1905-1906 гг. какое-то время провел в Финляндии и в Швеции. Как представитель баронской ветви своего рода, он впервые участвовал в сословном сейме, последнем в истории Финляндии. На сейме Маннергейм не принимал участия в публичных политических дискуссиях, но он завязал личные связи и стал известен как человек, о котором, в случае возможного изменения политической ситуации, можно было бы, согласно прежней традиции, думать как о кандидатуре в сенаторы или даже министры статс-секретари. Тщательно готовясь к экспедиции в Азию, в которую он уже был назначен, Маннергейм одновременно установил отношения с научными и фенноманскими кругами. Возможно, начальник генерального штаба генерал Палицын и его реформаторское окружение хотели специально держать Маннергейма подальше от политически неспокойного мира, чтобы сохранить его для будущих поручений как человека неангажированного. Однако во время азиатской экспедиции Маннергейма Палицын вынужден был уйти в отставку. Впрочем, позднее все же заговорили об идее назначения Маннергейма помощником министра статс-секретаря или министром статс-секретарем, но политическая обстановка не позволила принять такое решение, при котором бы кандидатура министра статс-секретаря устраивала бы и императора и финскую элиту.

Маннергейм начал свою длительную экспедицию из Кашгара (Туркменистан) в октябре 1906 г., его целью был Пекин. В сопровождении лишь нескольких человек он проехал верхом территорию, почти полностью принадлежащую Китаю. Его задачей было исследование этих по большей части незаселенных горных и пустынных районов, представлявших интерес для России, Китая и Великобритании. Научные цели экспедиции были связаны с военными – получить как можно более полное описание территории. Маннергейм продемонстрировал известный научный талант и амбиции, исследуя обычаи, языки и этнические черты встречавшихся ему племен, археологию, собирая коллекцию предметов и делая фотографии.

Коллекция поступила в Хельсинки в Финно-угорское общество, которое позже выпустило подробный путевой дневник Маннергейма и помогло ему в написании путевого очерка, предназначенного для широкой публики. Фотоматериалы были опубликованы в 1990-е гг., тогда же коллекции были представлены в новом Этнографическом музее Хельсинки.

Маннергейм вернулся в Петербург в сентябре 1908 г. Император с интересом выслушал его доклад о поездке. Теперь Маннергейм заслужил полк, однако, решение вопроса затянулось до января 1909 г., когда он, наконец, получил желанную должность командира гвардейского полка, правда, сначала в провинциальном Новоминском гарнизоне в Польше. Гвардейские части обычно расквартировывались в Петербурге, но несколько было и в Польше, а одна базировалась в Хельсинки вплоть до 1905 г. Польский фронт был жизненно важным в подготовке к возможной войне с Германией и Австро-Венгрией. Маннергейм зарекомендовал себя как успешный командир-наставник как в Новоминском, так и в Варшаве, куда он был переведен в 1911 г. командиром гвардейского уланского полка Его Императорского Величества. В 1911 г. он был произведен в генерал-майоры, а в 1912 г. вошел в свиту Его Императорского Величества, что соответствовало званию генерал-лейтенанта. С ликвидацией свиты в 1917 г. он был произведен в генерал-лейтенанты.

В Варшаве Маннергейм провел один из самых счастливых этапов своей жизни: он добился успеха в карьере, воспринимал свою работу как важную и приятную, завязывал близкие и плодотворные отношения с высшими кругами польской аристократии и имел возможность поддерживать связь со своими братьями и сестрами в Финляндии и Швеции. Он сильно привязался к княгине Марии Любомирской. Большинство адресованных ей писем Маннергейма сохранились и были опубликованы. Они дают будущим поколениям возможность узнать Маннергейма как утонченного, отзывчивого и чувственного человека.

Письма госпоже Любомирской в основном были отправлены с фронта начавшейся августе 1914 г. мировой войны. Всю войну Маннергейм был в действующей армии, в основном на фронтах против Австро-Венгрии и в Румынии. Ему пришлось провести эти годы в физически и психологически тяжелых условиях и довелось испытать как успехи, так и неудачи. После первых неудач России удалось сохранить свои позиции, и война затянулась. 18 декабря 1914 г. за проявленную доблесть он был награжден давно желанным Георгиевским крестом.

Февральская революция 1917 г. незамедлительно сказалась на положении в армии и ходе войны. Маннергейм не пользовался расположением у нового правительства и в сентябре был освобожден от своих обязанностей. Он находился в резерве и пытался восстановить здоровье в Одессе. После того, как обстановка в России становилась все более запутанной, и после того, как потерпела неудачу масштабная наступательная операция Корнилова (т.н. Корниловский мятеж), Маннергейм стал задумываться о выходе в отставку и возвращении в Финляндию. Но и в Финляндии осенью 1917 г. ситуация становилась все более хаотичной, нарастала угроза гражданской войны, когда с крахом государственной машины стала создаваться как красная, так и белая гвардия. В январе 1918 г. буржуазный сенат под председательством П.Э. Свинхувуда и его военные специалисты остановились на кандидатуре Маннергейма на должность командующего проправительственных отрядов гражданской гвардии (шюцкор). Маннергейма посчитали наиболее подходящим из генералов, финнов по происхождению, служивших или служащих в российской армии. Без сомнения, эта оценка основывалась на его происхождении и социальных контактах, а также на политических связях, в том числе и с родственниками, находившимися в оппозиции. На выбор не повлияли антигерманские и антантофильские убеждения Маннергейма, что в дальнейшем привело к конфликту, так как Свинхувуд и в целом руководящие буржуазные круги Финляндии еще ранее осенью сделали ставку на Германию в расчете на военную поддержку отделения Финляндии от России.

Маннергейм был формально назначен на пост главнокомандующего 16 января 1918 г. и отправился в Сейняйоки, где и развернул свой штаб в районе, являвшемся оплотом белых и выгодно отличавшемся близостью основных транспортных магистралей. Сенат, правительство Финляндии, располагался в Вааса. Он сформировал штаб из финнов, служивших в российской армии, и укрепил его значительным количеством шведских добровольцев-офицеров, которые играли важную военную и политическую роль. Маннергейм не хотел, чтобы в штабе были немцы, да и Германия до заключения Брест-Литовского мира 3 марта 1918 г. не была готова послать в Финляндию своих солдат. Когда позже Германия решила принять участие в разрешении ситуации в Финляндии и направить для этого Балтийскую дивизию под командованием генерала графа Рюдигера фон дер Гольца, Маннергейм вынужден был по политическим причинам изменить свою стратегию.

Война началась в Похьянмаа как «освободительная война» с разоружения нескольких русских гарнизонов. Это имело существенное значение как с точки зрения приобретения оружия и формирования северного плацдарма, так и с точки зрения легитимации войны в целом. Целью Маннергейма теперь было формирование войск (была введена воинская обязанность) и их подготовка, а также получение из Швеции и других мест оружие. С приближением германской интервенции он решил ускорить захват Тампере, опорного пункта красных, что и удалось сделать после ожесточенных боев и больших потерь с обеих сторон. Одновременно белая армия продвигалась в Саво и южном направлении, и ставка была перенесена в Миккели. Маннергейм, без сомнения, все это время исходил из возможности того, что русские белые с помощью западных стран Антанты рано или поздно попытаются свергнуть большевистское правительство, и что Финляндия будет участвовать в этой операции. Чтобы подчеркнуть финский («не-германский») характер освободительной войны, 16 мая 1918 г. в Хельсинки Маннергейм устроил грандиозный парад победы своей «крестьянской армии». Фон дер Гольц со своими войсками месяцем раньше разгромил красное правительство и его военные силы в Хельсинки, и в городе были сильны прогерманские настроения. Теперь Маннергейм встал в оппозицию по отношению к прогерманской военно-политической ориентации Сената, который, во имя обеспечения безопасности от России и от своих собственных красных, полностью помещал Финляндию в сферу влияния Германии. Когда Сенат не согласился с требованиями Маннергейма, 1 июня 1918 г. он покинул страну, убежденный в том, что в любом случае Антанта победит.

Таким образом, Маннергейма не было в стране на заключительном, судьбоносном этапе освободительной войны, отмеченном массовой смертностью от болезней и голода в огромных концентрационных лагерях и длительными судебными процессами. Он еще во время войны пытался остановить «белый террор» и возражал против массовых арестов красных, а также против практики индивидуальных судебных процессов по обвинению в измене родине.

Осенью 1918 г. Маннергейм вел переговоры в Лондоне и Париже, и когда в Финляндии после поражения кайзеровской Германии предстояло изменить форму правления, в соответствии с формами правления 1772 и 1789 гг. Маннергейм был приглашен на пост регента с полномочиями временного осуществления высшей государственной власти вплоть до окончательного разрешения вопроса о форме правления, ставшего злободневным уже в 1917 г. Чтобы укрепить позиции Маннергейма и его ориентацию на Антанту, заинтересованные державы направили в Финляндию большие партии продовольствия, которые спасли страну от голода. Весной 1919 г. ему удалось добиться признания независимости Финляндии Великобританией и Соединенными Штатами, а также возобновления признания со стороны Франции, которая ранее дала согласие на признание, но затем отозвала его. Маннергейм использовал эти признания и свои официальные визиты в Стокгольм и Копенгаген, а также другие символически важные акты для существенного укрепления нового суверенного статуса Финляндии, пытаясь закрепить ее ориентацию на страны-победители Францию и Англию, а также на Швецию. Вопрос о будущем России, однако, оставался открытым. Маннергейм надеялся, что власть коммунистов там, как и в Финляндии и в Венгрии, может быть свергнута.

Самым большим вопросом в период регентства Маннергейма было отношение к попытке белых русских войск захватить Петроград, что, вероятно, привело бы к свержению большевистского правительства. Маннергейм полагал, что Финляндия должна была участвовать в операции, но переговоры с русскими белыми оказались непростыми. Русские белые не могли принимать решения, являвшиеся прерогативой национального собрания, как и не могли гарантировать суверенитет Финляндии. Финляндия же, склонившись на сторону Германии, разгромив красных, выступавших за более прочные связи с Россией, и упрочив затем суверенитет с помощью западных государств, уже весьма определенно противопоставила себя России, вне зависимости от того, какой она может стать на предполагаемом национальном собрании.

Так как пограничные стычки на Карельском перешейке продолжались, особенности в июне 1919 г., активисты пытались склонить Маннергейма воспользоваться своей монархической властью и начать наступление. Но Маннергейм отказался от этих предложений, потому что не находил в Финляндии достаточной политической поддержки этой идеи. 17 июля 1919 г. он утвердил новую форму правления, выработанную в результате компромиссного решения в парламенте в июне. Маннергейм лично не вмешивался в дискуссию по форме правления, но в произнесенной им еще 16 мая 1918 г. речи, по причинам внутренне- и внешнеполитического характера, он выступил за сильную правительственную власть, и можно было небезосновательно предположить, что он не утвердит чисто парламентарную форму правления. Поскольку идея монархической формы правления, предложенная осенью, была тесно связана с потерпевшей поражение Германией, и поскольку выбором короля нельзя было заручиться поддержкой какой-либо великой державы в качестве гаранта безопасности Финляндии, единственным вариантом оставался компромисс между монархической и парламентской формами правления — президентская республика, которую иногда определяли как «выборную монархию». Такая форма правления закрепляла за президентом настолько широкие властные полномочия по изданию указов и некоторые другие права, что они полностью на практике никогда не применялись. Форма правления 1919 г. появилась в период гражданской войны в России и состояния войны между Финляндией и Россией, и она проявила свою действенность, особенно в трудные с точки зрения внешней политики времена.

О периоде пребывания Маннергейма на посту регента, помимо конституции и признания независимости зарубежными государствами, напоминает учрежденный им орден Белой Розы Финляндии, вручаемый за военные и гражданские заслуги; за год до этого он как главнокомандующий учредил орден Креста Свободы, который был возрожден в качестве награды за боевые заслуги в 1939 г. Знаки отличия этих рыцарских орденов были выполнены известным художником Аксели Галлен-Каллелой. Галлен-Каллела, который был немного старше Маннергейма, в 1919 г. был одним из его адъютантов, позднее в том же году он получил титул почетного профессора. Им были разработаны и другие государственные символы Финляндии, но большая их часть была отвергнута после отставки Маннергейма.

Выборы президента республики в соответствии с новой конституцией прошли 25 июля 1919 г., но не выборщиками, а, в виде исключения, парламентом. Маннергейм получил 50 голосов депутатов от консервативной Национальной коалиционной и Шведской народной партий, однако победа досталась Каарло Юхо Стольбергу, председателю Высшего административного суда, набравшему 143 голосов, кандидатуру которого поддерживали Аграрный союз, Прогрессивная партия и социал-демократы. Между Маннергеймом и Стольбергом не установились доверительные отношения, и планы о назначении Маннергейма главнокомандующим армией, или же главнокомандующим отрядами шюцкора с очень самостоятельными полномочиями, не осуществились. После этого Маннергейм ушел в личную жизнь, и для него был собран довольно большой фонд («гражданский подарок»), на средства которого он мог существовать. Он арендовал в парке Кайвопуйсто виллу, принадлежавшую семье Фацер, и реконструировал ее так, чтобы она отвечала потребностям, человека, ведущего будничную, скромную солдатскую жизнь, но, с другой стороны, соответствовала бы статусу бессемейного аристократа, бывшего главы государства. В 1920-е гг. он посвятил много времени финскому Красному Кресту и созданному в 1920 г. Союзу защиты детей Генерала Маннергейма. В рамках последнего он боролся за единение нации и за сглаживание противоречий, порожденных гражданской войной. В этом ему помогала его сестра, а позднее известный педиатр, заслуженный врач Арво Юльппё, а также многие другие люди. Маннергейм также ездил за границу на охоту и в санатории и поддерживал связи с политическими и дипломатическими кругами. Очевидно, в какой-то степени он скучал по активной жизни, не будучи вполне удовлетворенным одной лишь гуманитарной работой, незначительным участием в бизнесе (председательство в правлении банка Лииттопанкки, летнего кафе рядом с его виллой в Ханко), чтения, посещения концертов и светской жизни.

Начавшийся в 1929 г. экономический и политический кризис вновь актуализировал статус Маннергейма, и некоторые праворадикальные группировки желали, чтобы Маннергейм стал военным диктатором. Он, однако, с настороженностью относился к Лапуаскому движению и к различным группам его сторонников и не давал никаких обязательств; он внимательно следил за обстановкой, подготавливаясь, вероятно, к возможности захвата власти лапуасцами. В марте 1931 г. ставший в это неспокойное время президентом Пер Эвинд Свинхувуд вскоре после своего избрания назначил Маннергейма председателем Совета обороны и главнокомандующим на случай войны, тем самым формально вновь интегрировав его в государственную систему. В 1933 г. Маннергейм получил звание маршала.

Изменения в мире начиная с 1933 г. сместили акценты в оборонной политике Финляндии. Сохранявшийся до этого энтузиазм в отношении Восточной Карелией и Ингерманландии, равно как и идеология Великой Финляндии ослабевали по мере того, как Германия и Советский Союз быстро набирали силу. Одновременно с этим ослабевало относительное значение Лиги наций, считавшейся важным гарантом для Финляндии и других маленьких государств. Маннергейм участвовал в признании «скандинавской ориентации», политики, официально признанной в 1935 г., которая, однако, не давала Финляндии гарантий безопасности. Скандинавская ориентация, однако, имела большое политическое и психологическое значение, и когда в 1939 г. между Финляндией и СССР разразилась война, это привело к добровольческому движению и масштабной гуманитарной и военной помощи из Швеции, а также вызывало симпатию в отношении Финляндии в западных странах.

В 1933-1939 гг. Маннергейм, помимо Швеции, активно развивал отношения с Великобританией. Он представлял Финляндию на похоронах короля Георга V и имел контакты с Королевскими воздушными силами и авиационной промышленностью Великобритании. Отношения с Германией он поддерживал во время поездок на охоту с маршалом Германом Герингом. Однако во время своего семидесятилетия в 1937 г., а также во время празднования двадцатилетия гражданской войны в 1938 г. — обе эти даты превратились в общенациональные события — он подчеркивал значимость национального единения и более тесных связей с социал-демократами, впервые вошедшими в правительство в коалиции с Аграрным союзом, нежели связей с Германией.

Несмотря на постоянный нажим со стороны Маннергейма, основные части армии к осени 1939 г. все еще были плохо оснащены. Во время финско-советских переговоров по вопросу о границе и безопасности Маннергейм полагал, что у Финляндии не было возможностей придерживаться такого жесткого курса, который проводило правительство, и рекомендовал согласиться на территориальные уступки и обмен территориями, несколько раз угрожая уйти в отставку. Когда переговоры потерпели неудачу и 30 ноября 1939 г. началась война, Маннергейм принял на себя обязанности главнокомандующего и вновь создал ставку в Миккели. Он оставался главнокомандующим до 31 декабря 1944 г. и все это время по большей части находился в Миккели. Несмотря на свой возраст и проблемы со здоровьем, он непрерывно работал всю войну, если не считать пару коротких отпусков, тем самым подавая ставке, всей армии и народу пример самоотдачи в критической ситуации.

Во время Зимней войны, последовавший за ней период, получивший название «перемирия», а также во время «войны-продолжения», начавшейся 25 июня 1941 г., Маннергейм входил в группу, состоявшую из 4-5 человек, фактически осуществлявшую руководство страной. Помимо Маннергейма в этот круг входили ставший в 1940 г. президентом Ристо Рюти, премьер-министры И.В. Рангель и Эдвин Линкомиес, министры иностранных дел Вяйнё Таннер, Рольф Виттинг и К.Х.В. Рамсай, а также генерал-лейтенант Рудольф Вальден, все время занимавший пост министра обороны.

Таким образом, уже в 1939-1940 гг. Маннергейм существенно повлиял на ход Зимней войны и попытки заключения мира. Он подчеркивал, что армия, несмотря на героизм, проявленный в обороне, была слабой и находилась на пределе своих возможностей, и что поэтому нужно было принять тяжелые условия мира, что и было сделано. После Зимней войны Финляндия испытала на себе постоянное давление со стороны Советского Союза, что было связано с обстановкой в мире в целом. Единственным противовесом этому давлению могла быть Германия, но и она находилась в союзе с СССР. Однако с сентября 1940 г. Германия начинает брать Финляндию под свою опеку в ее отношениях с СССР, и с начала 1941 г. военные контакты между ставками постепенно становятся более тесными. До самого последнего момента было неясно, начнет ли Германия (и когда) войну против Советского Союза. В этот период Финляндия, однако, смогла значительно улучшить уровень оснащенности своей армии. Вступление Финляндии летом 1941 г. в войну вызвало большой исследовательский интерес сразу после войны и в более поздние периоды; были предприняты попытки выяснить, когда Финляндия «окончательно» присоединилась к военным приготовлениям Германии против Советского Союза, и кто в Финляндии руководил этими приготовлениями или же знал о них.

Военное руководство маршала Маннергейма во время войны 1941-1944 гг. имело важное психологическое значение: своим авторитетом он держал в подчинении генералов в ставке и фронтовых командиров, а также членов правительства и сдерживал внутренние конфликты и соперничество, обычные для затягивающейся войны. Политическое значение его авторитета проявилось и в отношениях с Германией: Маннергейм, из всего руководства Финляндии, наиболее отчетливо требовал — и мог требовать — формального и реального соблюдения политической и военной независимости Финляндии. Интересным примером этому стал 75-летний юбилей Маннергейма 4 июня 1942 г., когда Адольф Гитлер, фюрер Германии, лично прибыл поздравить только что произведенного в маршалы Финляндии Маннергейма. Поведение Маннергейма в этой ситуации считают образцовым сочетанием подчеркнутой вежливости и твердости в сохранении собственного авторитета. Это позволило отвергнуть притязания Германии на диктат в отношении Финляндии, или требование заключения формального союзного договора, тем самым становилось возможным выйти из положения с помощью данных президентом Рюти летом 1944 г. гарантий, которое оставались в силе лишь несколько недель.

Психологическая, объединяющая нацию роль Маннергейма подчеркивалась во время войны разными способами: например, в виде почтовых марок, а также тем, что ко дню его рождения почти во всех городах Финляндии появились улицы, носящие его имя. Орден Креста Свободы был дополнен Крестом Маннергейма с денежной премией, присваиваемым за особый героизм. Пожилой маршал несколько раз приезжал на фронт и присутствовал на различных патриотических мероприятиях, утешая сирот войны и родственников погибших.

Советское наступление в июне-июле 1944 г. заставило финскую армию уйти из Восточной Карелии и отступить к западу от Выборга на Карельском перешейке. В результате появилась готовность принять даже самые тяжелые условия мира. Для этого необходимо было сменить правительство и порвать отношения с Германией. Маннергейм согласился, и 4 августа 1944 г. парламент избрал его президентом республики. С этого момента начался мирный процесс, для которого Маннергейму, по-видимому, удалось найти оптимальное время. Германия, как полагали, достаточно ослабла для того, чтобы, несмотря на свои военные позиции и контроль воздушного пространства в Прибалтике, тратить силы на оккупацию Финляндии (как это произошло в Румынии), и слабые попытки Германии были отвергнуты с самого начала. Советский Союз, в свою очередь, более не был заинтересован в полной капитуляции или же военной оккупации Финляндии, так как он сосредотачивал свои силы на прибалтийском, польском и германском направлениях. Западные державы и Швеция были готовы политически и экономически поддерживать сепаратный мир Финляндии. Одновременно с этим финский народ после потери Восточной Карелии, Карельского перешейка и Выборга был готов принять тяжелые условия мира, принятие которых весной, когда армия еще не была разбита на Свири и Южном Перешейке, могли бы привести страну и армию к кризису лояльности.

Таким образом, в августе-сентябре 1944 г. Маннергейм при поддержке посла Финляндии в Стокгольме Г.А. Грипенберга руководил переговорами о мире, одновременно выступая в роли президента, главнокомандующего, а на практике и премьер-министра и министра иностранных дел (особенно после того, как премьер-министра Антти Хакцеля во время переговоров парализовало). Маннергейм на короткое время сосредоточил всю власть в своих руках; его авторитет был необычайно важен с точки зрения формирования общественных настроений и руководства армией. Армия должна была быстро переориентироваться, поскольку отношения с Германией и немецкими войсками в Северной Финляндии были порваны, и, соответственно, предстояло установить взаимодействие с военными, а вскоре и с гражданскими представителями бывшего врага, Советского Союза. Авторитет Маннергейма сохранял свое значение, когда после заключения перемирия в Хельсинки начала действовать Союзная контрольная комиссия и когда новое, сформированное Ю.К. Паасикиви политическое правительство в ноябре 1944 г. пришло на смену краткосрочным президентским («техническим») кабинетам Хакцеля и Урхо Кастрена. На этом период сосредоточения власти в руках Маннергейма на время мирного процесса закончился, и, несмотря на большие сомнения, он был вынужден согласиться с назначением в правительство Паасикиви представителя коммунистов, министра внутренних дел Юрьё Лейно. Но даже после этого Маннергейм оставался опорой правительства Паасикиви, особенно в связи с подозрениями правых, хотя активно и не поддерживал правительство и его новую политическую ориентацию, вероятно, потому, что не был уверен в политике правительства, а также потому, что хотел сохранить возможность смены кабинета. Степень участия Маннергейма в руководстве государством уменьшилась также вследствие ухудшения здоровья. Он поехал в Стокгольм на операцию, а затем в отпуск в Португалию. И хотя Маннергейм был избран президентом на чрезвычайный период, он, однако, не хотел уходить в отставку, к примеру, сразу после парламентских выборов весной 1945 г. Отчасти это объяснялось тем, что обстановка в мире оставалась неопределенной, так как война в Европе продолжалась до мая 1945 г., а отчасти тем, что Маннергейм опасался быть осужденным на судебном процессе над виновными в войне, который предусматривался условиями Соглашения о перемирии, и на скорейшем проведении которого настаивала Союзная контрольная комиссия. Однако как в интересах финнов, так и в интересах Советского Союза было уберечь Маннергейма от этого, и когда это обстоятельство прояснилось, он в марте 1946 г. ушел в отставку. Студенты выразили ему свое уважение факельным шествием, что в тех условиях было знаковым событием. Коммунисты также были готовы признать роль Маннергейма в достижении мира.

В дальнейшем Маннергейм, здоровье которого ухудшалось, находился в Стокгольме, но в основном в санатории «Вальмонт» в Монтре (Швейцарии). Там он вместе с помощниками, в число которых входили пехотный генерал Эрик Хейнрикс и полковник Аладар Паасонен, писал мемуары. Он рассказывал о своем жизненном пути помощникам, которые записывали их в виде глав будущей книги. После этого Маннергейм проверял рукопись, иногда внося существенные исправления. К моменту смерти Маннергейма 27 января 1951 г. (28 января по финскому времени) работа была почти завершена, и это позволило опубликовать первый том в этом же году.

Тело Маннергейма было привезено в Финляндию, гроб был установлен с почестями (lit de parade) в Главной церкви Хельсинки (нынешний Кафедральный собор), и десятки тысяч людей в молчании прошли мимо него. 4 февраля 1951 г. Маннергейм был похоронен с полными воинскими почестями на Кладбище героев в Хиетаниеми. В этот морозный день почетный караул из солдат-резервистов, студентов и скаутов протянулся через весь город. По соображениям политической осторожности правительство решило не принимать участия в траурной церемонии. Несмотря на это, премьер-министр Урхо Кекконен и министр иностранных дел Оке Гарц участвовали в траурном шествии. Речь в Главной церкви произнес председатель Парламента К.-А. Фагерхольм. То, что он был социал-демократом, символическим образом указывало на зародившееся еще в 1930-е гг. и укрепившееся во время войны понимание идеи признания исторического национального консенсуса в Финляндии. Это признавали все общественные группы и пресса, за исключением коммунистов.

Похороны Маннергейма, внимание и уважение к его фигуре, проявившееся затем за границей и, в особенности, на родине, которые значительно усилились после издания его мемуаров и открытия музея Маннергейма в его доме в Кайвопуйсто, означали идеологический поворотный момент, переход от «послевоенного» этапа с его отрицанием предшествовавшей истории к новому идентитету, подразумевающему единство и преемственность различных этапов финской истории — от царских времен и межвоенного периода, включая войну и послевоенные годы.

Еще в 1937 г. с согласия Маннергейма был создан фонд для сооружения конного памятника в его честь — первый в Финляндии. Некоторые обвиняли Маннергейма в тщеславии, но более существенным было, конечно же, то, что он осознавал потребность в символах, объединяющих нацию. Маннергейм стал символической фигурой еще в 1918 г., эта роль еще более усилилась в 1930-е гг. и во время войны. В этой своей «роли» он мог способствовать развитию национального идентитета в том направлении, в каком он считал необходимым. Основными ценностями для него были европейская ориентация, т.е. близость, к Швеции и западноевропейской культуре, поддержание боеготовности и, как необходимое условие для этого, — прочное национальное согласие, для чего требовалось преодолеть раскол, возникший в результате конфликта между красными и белыми, а также забота о здоровье и будущем детей и молодежи. Он выступал против социализма как доктрины и Советского Союза как его воплощения, равно как и против национализма, проявившегося в Германии в форме национал-социализма, а в Финляндии — в форме «ультра-финских» движений. В языковом вопросе в Финляндии он выступал за атмосферу согласия. Сам он, хорошо знавший языки и имевший большой международный опыт, считал важным поддержание международных контактов на разных уровнях. Он подчеркивал большую значимость внешней политики и понимания соотношения сил в мире, по сравнению с внутриполитическими разногласиями, мелким политиканством и юридическим буквоедством. Во время Первой мировой войны Маннергейм осознал необходимость сохранения и заботы о личном составе, а в период войн 1939-1944 (1945) гг. он особенно заботился о минимизации людских потерь, об уходе за ранеными и о почестях павшим.

Проект создания конного памятника был возобновлен во многом благодаря инициативе Студенческого союза Хельсинкского университета, и это привело к трем результатам: к росту известности Маннергейма благодаря сбору средств и выпущенному для этого специальному значку, к возведению самого памятника, который, после нескольких конкурсов, был выполнен скульптором Аймо Тукиайненом и торжественно открыт 4 июня 1960 г., и к тому, что на оставшиеся средства среди прочего в собственность государства был выкуплен памятник истории — родной дом Маннергейма усадьба Лоухисаари. Позднее памятники Маннергейму были установлены в нескольких городах Финляндии: Миккели, Лахти, близ Тампере и в Турку.

Еще в 1930-е гг. были опубликованы две биографии Маннергейма (авторы Кай Доннер и Анни Войпио-Ювас). После его смерти появился фильм, состоящий из документальных киноматериалов, в 1957-1959 гг. была издана первая масштабная и подробная биография Маннергейма, написанная его близким соратником пехотным генералом Эриком Хейнриксом. В 1960-е гг. Фонд Маннергейма, созданный согласно его завещанию, главной задачей которого было посылать финских офицеров в зарубежные высшие военные училища, открыл архив писем, который достался фонду по завещанию, для родственника Маннергейма, шведского профессора Стига Ягершельда. Весьма значимые архивные изыскания в разных странах, обнаружение писем и интервьюирование, проведенные Ягершельдом, вылились в масштабное восьмитомное произведение. В то время, когда англичанин Д.Э.О. Скрин взялся за изучение российского периода жизни Маннергейма, стало уделяться внимание различным этапам культа Маннергейма. К его образу обращались в романах и пьесах (в частности, Пааво Ринтала, Илмари Турья). В 1970-е гг. левое движение выступило с критикой Маннергейма, скорее, направленной против его культа. Из новейших исследований о Маннергейме наиболее значительным является книга Веийо Мери, психологически точная биография Маннергейма (1988).

Приложение :

Карл Густав Эмиль Маннергейм, род. 4.6.1867, Аскайнен, умер 27.1.1951, Лозанна. Родители: граф Карл Роберт Маннергейм и Шарлотта Хелена фон Юлин. Жена: 1892-1919 Анастасия Арапова, род. 1872. умерла 19366 родители жены: генерал-майор Николай Арапов и Вера Казакова. Дети: Анастасия, род. 1893. умерла 1978; София, род. 1895, умерла 1963.

Примечания пользователя Live Journal august_1914

В тексте статьи немало ошибок, характерных для не-специалистов по истории русской армии. Хотя, возможно, тут следует сказать «спасибо» переводчику.
Пробегусь по ним пунктиром:

— сперва автор упоминает кадетский корпус, а затем выдумывает «Кадетскую школу» (?);
— «Он поступил в частную гимназию Бёка в Хельсинки», хотя в действительности он закончил Гельсингфорский университет. Ничего себе гимназия…
— «он попал в кавалерийский полк гвардии Ее Императорского Величества, входивший в состав лейб-гвардии Его Императорского Величества» — на редкость корявый звукоряд, тогда как достаточно было написать просто «Кавалергардский полк»;
— «Маннергейм был произведен в гвардии лейтенанты в 1893 г., в гвардии младшие ротмистры — в 1899 г., в гвардии ротмистры — в 1902 г.» — за это убивать надо) Мало того, что таких чинов не было в русской императорской кавалерии, так и в крайней датировке ошибка.
В действительности: «Поручик (ст. 10.08.1893). Штабс-Ротмистр (ст. 22.07.1899). Ротмистр (ст. 10.08.1901).»
— «георгиевский крест» — это вообще бич современной литературы. Лишь ленивый автор не наградил штаб-офицера или даже генерала солдатским Знаком отличия Военного ордена — именно что «Георгиевским крестом», хотя надо бы орденом Св. Георгия.
Да и дата награждения не соответствует подлинной — Маннергейм был удостоен его Высочайшим приказом от 30 января 1915 г. О награждении его же Георгиевским оружием Клинге умалчивает.

Это — лишь навскидку. Возможно, я придираюсь, но как иначе?..

Из книги «100 замечательных финнов. Калейдоскоп биографий».

«Фельдмаршал Маннергейм обладал высоким ростом, стройным и мускулистым телом, благородной осанкой, уверенной манерой держаться и четкими чертами лица. Он принадлежал к тому типу как будто специально созданных для выполнения своей миссии великих исторических личностей, которыми так богаты были XVIII и XIX века, но в настоящее время вымершему практически полностью. Он был наделён личными чертами, свойственными всем жившим до него великим историческим персонажам. К тому же он был прекрасным наездником и стрелком, галантным кавалером, интересным собеседником и выдающимся знатоком кулинарного искусства и производил собой в салонах, равно как и на скачках, в клубах и на парадах в одинаковой степени великолепное впечатление».

Прадед Густава Маннергейма, Карл Эрик Маннергейм, был руководителем делегации, принятой Императором Александром I, и способствовал успеху переговоров, закончившихся в результате утверждением конституции и автономного статуса Великого княжества Финляндского. С тех пор все Маннергеймы стали отличаться четкой прорусской ориентацией.

«Мне исполнилось 15 лет, когда в 1882 году я поступил в кадетский корпус Финляндии. Я был первым из трех поколений Маннергеймов, кто посвятил себя военной карьере. Моя служба в царской армии России началась со случая, который оказал решающее влияние на мою жизнь. Я имею в виду отчисление из кадетского корпуса в Финляндии и поступление в Николаевское кавалерийское училище в Петербурге».

К.Г. Маннергейм среди братьев и сестер: в центре София, слева Карл, Аугуст и Йохан, справа Анника и Густав, сидит Ева

Николаевское кавалерийское училище он закончил с отличием. Родившись в семье барона Карла Роберта Маннергейма и графини Хедвиги Шарлотты Хелены фон Юлин, получив образование в одном из элитных подразделений Императорской гвардии, благодаря своим личностным качествам, он скоро приблизился ко Двору, стал близок к кругу Императорской семьи.

В 1891 году он поступает на службу в Кавалергардский полк Ее Императорского Величества, шефом которого была Вдовствующая Императрица Мария Федоровна. Будучи родом из Северных стран, она особенно тепло относилась к Г.Маннергейму, приветствовавшему ее при первом знакомстве по-датски. Дружеские отношения сложились у него и с Великой Княгиней Ольгой Александровной.

Вдовствующая Императрица Мария Федоровна с кавалергардами

Благодаря своей изящной наружности и хорошим манерам Г.Маннергейму в 1896 году на коронации Императора Николая II и Императрицы Александры было отведена ответственная и почетная роль. После коронации он возглавил торжественную процессию. О самом дне коронации он вспоминает:

«Это была самая утомительная церемония из тех, в которых мне пришлось участвовать. Я был одним из четырех кавалергардских офицеров, которые вместе с самыми высокопоставленными лицами государства образовали шпалеры вдоль широкой лестницы, что вела от алтаря к трону на коронационном возвышении. Воздух от ладана был удушающим. С тяжелым палашом в одной руке и «голубем» в другой мы неподвижно стояли с девяти утра до половины второго дня».

Коронация Императора Николая II. Впереди два кавалергарда; слева от Императора Карл Густав Маннергейм

На другой день приказ по кавалергардскому полку гласил: «Его Императорское Величество изволил дважды выразить свою благодарность за блестящий выход полка и его безукоризненное обмундирование…».

16 мая Император, облаченный в красный мундир кавалергардов, устроил в Кремлевском Дворце прием для офицеров полка, на котором К.Г.Маннергейм имел продолжительную беседу с Императором Николаем II. После этой встречи образ Николая II предстал барону Г.Маннергейму как «Мой Император» - корректный, внимательный и вежливый, духовно близкий ему.

Во время Первой мировой войны, когда офицеры спрашивали его, почему он неуязвим для пуль и снарядов, барон отвечал, что у него есть серебряный талисман и дотрагивался до левого нагрудного кармана: там лежала серебряная медаль 1896 года, медаль участника коронации Его Императорского Величества Николая II. Когда К.Г. Маннергейм в сентябре 1908 г вернулся из азиатской экспедиции в Петербург, Император Николай II с интересом выслушал его доклад о поездке.

Во время службы К.Г Маннергейм зарекомендовал себя как успешный командир-наставник. Им восхищались, о нем говорили. Разговоры дошли до Императора Николая Александровича, который в 1910 году назначил Г.Маннергейма командиром лейб-гвардии Уланского Его Величества полка с присвоением звания генерал-майора свиты Его Императорского Величества.

В 1911 году, 17 февраля барон Г. Маннергейм принял полк. Казармы полка располагались в Варшаве.

Осенью, как и обычно, уланы охраняли район царских охотничьих угодий около Спала — одной из летних резиденций Императорской Фамилии. В это время К.Г. Маннергейм особенно был близок к Царской семье и ежедневно приглашался к столу.

Справа генерал-майор свиты Его Императорского Величества Г. Маннергейм

18 мая 1915 года барон получил следующую телеграмму: «Генералу свиты ЕИВ барону Густаву Маннергейму. Хочу видеть моих ахтырцев. Буду 18 мая в 16.00 поездом. Ольга». Почётный караул во главе с Маннергеймом находился на станции Снятын в ожидании военно-санитарного поезда № 164/14 с Великой Княгиней Ольгой Александровной несколько часов, но поезд так и не подошел. Было решено начинать торжества - в одном из амбаров были накрыты праздничные столы.

Через некоторое время спустя в амбар тихо вошла женщина в платье сестры милосердия и присела за стол рядом с Маннергеймом, благо, один из офицеров вовремя ее узнал и предложил стул. Княгиня наклонилась к Густаву: «Барон, Вы же знаете, что я не люблю церемоний. Продолжайте обед и не забудьте налить мне вина, я ведь знаю, что Вы галантный кавалер, не в пример нашим общим знакомым… И прошу простить за опоздание - мой поезд не пропустили из-за боязни немецких налетов. Я села на лошадь - Вы меня как наездницу знаете - и вот у Вас с моим ненужным мне конвоем… И прикажите пригласить к столу моих опекунов».

Торжественный обед продолжился и весьма хорошо. Первой парой в первом полонезе выступали Густав и Ольга. На следующий день состоялся торжественный парад ахтырцев.

Великая Княгиня Ольга Александровна была из числа тех женщин, которых никто не забывал. Сохранилась подаренная Густаву фотография с памятной надписью княгини: «… Посылаю Вам снятую в период войны карточку, когда мы больше встречались и когда, как любимый начальник 12-й кавалерийской дивизии, Вы были вместе с нами. Это напоминает мне о былом…».

Великая Княгиня Ольга Александровна

Не было более командиров дивизий Первой мировой войны, которые были оценены членами Императорской семьи, как барон Густав Маннергейм.

Во время войны, план по свержению монархии в России принял наибольшую силу - Царский трон расшатывался.

«В середине февраля узнав, что Император находится в Царском Селе, поехал туда. Поскольку я входил в Свиту Его величества, а ранее командовал гвардейскими уланами, то мог рассчитывать, что Государь примет меня. В тот день прием был назначен только для двух человек, и я очень быстро получил аудиенцию. В обычае Императора было внимательно выслушивать все то, что ему докладывали, и я полагал, что он заинтересуется сообщением о положении на румынском фронте. Но, как мне показалось, в тот момент его мысли занимали совершенно другие проблемы. Общее настроение в Петрограде было подавленным. Люди открыто осуждали не только правительство, но и самого Царя. Усиливающаяся усталость от войны, экономическая разруха и хаос на транспорте накладывали свой отпечаток на повседневную жизнь. <…> Суровые старцы Государственного совета, высшего совещательного органа Российской Империи, заняли сторону оппозиции, которая требовала введения парламентского правления».

Г.Маннергейм не принял присяги новому Правительству. Сразу же после Февральской революции он предложил ряду генералов покончить с Временным Правительством и восстановить монархию.

«Отправляясь на юг в свою дивизию, я посетил командующего Южным (румынским) фронтом генерала Сахарова. Я рассказал ему о своих впечатлениях от событий в Петрограде и Москве и попробовал уговорить генерала возглавить сопротивление. Однако Сахаров считал, что время для таких действий еще не настало. Я окончательно утвердился в мысли, что командир, который не способен защитить своих офицеров от насилия, должен расстаться с российской армией. Ситуация в войсках ухудшалась с каждым днем, и это лишь укрепляло мое решение покинуть русскую армию. Но ведь нужно было придумать какую-то причину! Помог случай.

<…> Ленин и Троцкий, встав во главе большевистского правительства, захватили власть. Эта новость была совершенно спокойно воспринята в Одессе. С друзьями-офицерами мы спорили о том, что следовало бы организовать сопротивление этой диктатуре меньшинства, но мне пришлось осознать, что ни они, ни общество в целом не считали необходимым приступить к каким-либо действиям.

<…> Было совершенно очевидно, что все они в ужасно подавленном состоянии. Людьми владел страх, и они не проявляли никакого стремления к борьбе против нового режима. <…> Я сказал, что сопротивление необходимо и хорошо бы, если бы во главе движения стал кто-либо из великих князей. Лучше погибнуть с мечом в руке, чем получить пулю в спину или быть расстрелянным. Мои соседи придерживались другого мнения и считали борьбу против большевиков безнадежным делом. Я был глубоко разочарован тем, что в столице и Одессе общественное мнение оказалось единым».

Будучи искренне предан Государю, Г. Маннергейм перед отъездом в Финляндию рискуя жизнью, решается ехать в Царское Село, чтобы проститься с Главнокомандующим армии. Сказалось уважительное отношение к нему охраны, и он проникает во Дворец. Государя еще не вернулся.

«Барон, вы знаете меня хорошо и знаете давно, - сказала Государыня Маннергейму. Вы знаете, что я могу владеть собой. Но когда сюда вошел генерал Корнилов с орденом, пожалованным ему Ники, и с красным бантом на рукаве, и сказал: «Гражданка Романова встаньте выслушать указ Временного Правительства», у меня потемнело в глазах. И на глазах Императрицы, - пишет Маннергейм - выступили слёзы».

Мой Император

Весть об отречении «Его Императора» застала Г. Маннергейма в Москве.

В сентябре 1917 года он был переведен в резерв как военачальник, а в январе 1918 он отправил прошение в отставку.

«6 декабря Финляндия объявила независимость, и я более не испытывал намерений оставаться в российской армии. Кстати говоря, в этой армии я, будучи гражданином Финляндии, прослужил почти тридцать лет». «В тот декабрьский день 1917 года, когда я прибыл в Хельсинки, погода была мрачной и дождливой...

К.Г. Маннергейм в форме генерала Белой армии

<…> Меня интересовало, что могли сделать те силы, которые должны были спасти Российское государство. Поэтому, пробыв неделю в Хельсинки, я вернулся в Петроград. Там не было и намека на сопротивление. Наоборот, я заметил, что советская власть все более укрепляется и становится угрозой для молодого финского государства. Я быстро осознал: вопрос не в том, окажется Финляндия в революционном круговороте или нет, вопрос лишь в том, когда это произойдет».

С большой скорбью принял Г. Маннергейм известие о расстреле Царской семьи в Екатеринбурге. По его просьбе была отслужена заупокойная Божественная литургия в Успенском соборе Хельсинки. Когда бежавший в 1918 году из России Керенский оказался в Финляндии, Г. Маннергейм не принял его. Как и всегда, поступая по велению совести, верноподданный Российскому Императору, приложивший все усилия для освобождения Царской семьи и России от «красной чумы», он с презрением отнесся к человеку, выполнявшему указания масонов по сокрушению монархической власти в России. К человеку, который арестовал Императора и его семью и сослал их в Тобольск по указанию масонской ложи.

Маршал Г. Маннергейм на параде победы в гражданской войне. Май 1918 г.

В Финляндии Г.Маннергейм смог порой жесткими мерами защитить страну от «красной заразы». В этой борьбе он объединил и коммунистов и монархистов - все слои общества, за короткий срок сумел сформировать вполне боеспособную 70-тысячную армию, которую возглавил в чине генерала от кавалерии.

«23 июня 1919 г. адмирал А.В. Колчак направил официальное обращение Г.Маннергейму: «В эти решительные дни нашей борьбы с разрушительным и анархическим началом большевизма я не исполнил бы своего долга перед Россией, если бы не обратился к Вашему Превосходительству с совершенно откровенным, исполненным глубокого доверия призывом, к которому меня побуждает забота о спасении неисчислимых человеческих жизней, томящихся под режимом большевиков.

Я исхожу из убеждения, что должно быть сделано всё возможное для достижения наиболее скорого сокрушения большевизма. Поэтому я хотел бы надеяться, что Вы побудите финляндское правительство принять участие в общем деле и перейти к решительным мерам для освобождения северной столицы России, начав активные военные операции в направлении Петрограда.

Я прошу Вас, генерал, принять это мое обращение как знак неизменной памяти Русской армии о Вашем славном прошлом в ее рядах и искреннего уважения России к национальной свободе финляндского народа. Адмирал Колчак. 23 июня 1919 г.».

Ответ Г.Маннергейма гласил: «Прошу Ваше Превосходительство принять мою благодарность за телеграмму от 23 июня, полученную мною 4-го сего месяца. <…> Хотя я уверен в том, что впредь в состоянии уничтожить всякую попытку поднять в Финляндии красное знамя революции, но тем не менее [мы] знаем, что существующая в них советская власть представляет для нас постоянную угрозу и далеко не безучастны к страданиям, переживаемым русским народом под игом большевиков. <…> Поэтому финляндскому народу и его правительству далеко не чужда мысль об участии регулярных войск финляндских и об освобождении Петрограда. Не стану от Вас скрывать, господин адмирал, что, по мнению моего правительства, финляндский сейм не одобрит предприятия, приносящего нам хотя и пользу, но требующего тяжёлых жертв, если не получим гарантию, что новая Россия, в пользу которой мы стали бы действовать, согласилась на некоторые условия, исполнение которых мы не только считаем необходимым для нашего участия, но также необходимой гарантией для нашего национального и государственного бытия.

Что это были за условия, записал в своем дневнике В.Н. Пепеляев: «Финны из участия во взятии Петрограда требуют признания безусловной независимости, самоопределения населения Карелии и Олонецкой губернии». И комментировал свою реакцию: «Предложение отклонить и ответить в духе нашей ноты».

Проект был единодушно отвергнут Юденичем, А.В. Колчаком, С.Д. Сазоновым и главнокомандующим Вооружёнными силами Юга России генералом А.И. Деникиным как противоречащий национальным интересам России, при отсутствии гарантии помощи Финляндии «ввиду внутренних политических затруднений» накануне выборов.

К.Г. Маннергейм в последние годы жизни

Г. Маннергейм хотел выиграть выборы, и начать войну с Советами уже как президент. 25 июля 1919 года состоялись выборы, которые в качестве исключения решено было провести не всенародным, а парламентским голосованием. И тут у Г.Маннергейма шансов не было. Победил либерально настроенный профессор Гельсингфорского университета Стольберг. Г.Маннергейм надолго покидает страну.

Л.В. Власов пишет: «В 1938-м году Сталин принимает решение выйти лично на Г.Маннергейма, так как договориться ни с президентом, ни с премьером он не смог. В Москве в это время живет генерал Игнатьев, из бывших, некогда кавалергард, он знал Г.Маннергейма. Попросили его написать письмо старому другу. Г.Маннергейм прочитал и ответил: «С предателями дела не имею»». Щербатов, Алексей Павлович (1910—2003), Князь, президент Союза Российских Дворян Северной и Южной Америки пишет в своих воспоминаниях: «Я много раз возвращался к теме Царя, и в один из визитов Керенский мне сказал, что, когда Николай II был под арестом, еще в Царском Селе, секретную миссию по переправке его за границу через Финляндию в Швецию предлагал организовать генерал Карл Густавович Маннергейм, будущий главнокомандующий финской армией. Находясь на русской службе, он был беззаветно предан Государю и не упускал случая подчеркнуть: «Я подданный великого князя Финляндского». <…> В 1936 году я встречался с Маннергеймом, элегантным, красивым, успешным бывшим офицером Кавалергардского полка, к моменту встречи прославившимся как герой Первой мировой войны. Он уже носил титул финляндского маршала, но по-прежнему очень позитивно относился к России, хорошо говорил по-русски. Встреча наша проходила, можно сказать, в домашней обстановке: Карл Густавович был очень дружен с моей богатой тетей, графиней Елизаветой Владимировной Шуваловой, урожденной Барятинской. Маннергейм сказал мне тогда, что вывезти Царскую семью на тайном эшелоне не составляло труда, и он готов был в 1917 году вместе с армией поддержать генерала Юденича, но Керенский на это не пошел: бегство Императора сразу после революции привело бы к краху Временного правительства. Да и Англия не проявила активной поддержки этого проекта».

Г.Маннергейм сохранил преданность Императору Николаю II, Имперской России. До конца жизни на его рабочем столе всегда, даже при царившей в Финляндии русофобии, стоял портрет с фотографией и личной подписью Его Императорскрго Величества Николая II. Рядом стояла фотография Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны, которой он был многим обязан своей поддержкой. Он наносил ей визиты вежливости в Дании в 1920-е годы. Почти через четверть века после ее смерти в Дании он в своих мемуарах очень тепло о ней отзывался.

Лютеранин, Г.Маннергейм по сути был христианином, глубоко чтил православную веру, носил на груди православный крест и с ним похоронен. Он молился на Валааме и просил русских монахов молиться за него.

Барон Г.Маннергейм был представлен Анне Александровне в Царском Селе в 1908 году, когда он только что вернулся из Азиатского похода. После этого, приезжая в Царское Село, генерал-лейтенант Российской Императорской армии Г. Маннергейм несколько раз был в ее маленьком домике, располагавшимся рядом с царским Дворцом. Анна Александровна со свойственной ей доброжелательностью к людям была рада гостям и всегда радушно принимала их.

А. А. Танеева в начале служения у Императрицы

В январе 1909 года гостями в доме Анны была Царская Чета, а также и Г. Маннергейм. Это было незадолго до его отправления в Польшу.

Последняя встреча и беседа Анны Александровны и Густава Маннергейма в России состоялась в феврале 1917 года в Царском Селе, в Александровском дворце.

21 марта 1917 года (ст. стиля) Керенский арестовал больную корью Анну, а 22 марта ее заключили в одиночную камеру Петропавловской крепости, где она до перевода в Арестный дом, пробыла 3 месяца в не человеческих условиях.

Через месяц, еще не отойдя от ужасов тюремного заключения, она вновь по приказу Керенского, как лицо неблагонадежное высылается за пределы Петербурга, в тогдашнее Великое Княжество Финляндское, и как арестантка Временного правительства содержится вначале на яхте Их Величеств «Полярная Звезда», а затем в Свеаборгской крепости.

Молитвами безвинно страдающей Анны, ее родителей, их хлопотами, которые стоили немалых денег, милостью Божией Анне Александровне удавалось всякий раз спастись из тюремного заключения и избежать расстрела. «…В черном платке, с мешком в руках, я ходила от знакомых к знакомым. Постучав, спрашивала, как и каждый раз: “Я ушла из тюрьмы, примете ли меня?”. ... Как загнанный зверь, я пряталась то в одном темном углу, то в другом. … Обуви у меня уже давно не было, и я в последнем месяце (декабре), ходила босиком, что не трудно, если привыкнешь, и даже, может быть, с моими больными ногами легче… Я каждую ночь ложилась, думая, что эта ночь моя последняя на земле. Столько было критических моментов: и обыски, и встречи… Так я жила одним днем… На Гороховой сказали, что меня сразу убьют, если найдут; другие же говорили, что я убежала к белым».

В ежедневном страхе смерти жила она более года. За любовь и преданность Царской семье Господь хранил ее.

Ее Величество Александра Федоровна, Анна Александровна в доме Анны

Находясь в розыске, в ежеминутной опасности быть найденной и убитой, чрезвычайно утомленная и изменившаяся, она после долгих уговоров все же согласилась покинуть Россию и дала обет, что если ей с матерью удастся поселиться в Финляндии, то она примет там монашество и посвятит Богу оставшуюся жизнь.

Монахиня Мария (А.А. Танеева). Русский Валаамский монастырь, 1923 г.

Г. Маннергейм следил за событиями, происходившими в России, и по рассказам приближенных знал о трагической судьбе Царской семьи, а также о том, что Анна Александровна была узницей Трубецкого бастиона Петропавловской крепости и содержалась под стражей в крепости Свеаборг.

10 января 1921 года (нового стиля) двое финнов на больших санях по льду переправили Анну Александровну с матерью Надеждой Илларионовной на финский берег. Анна Александровна, сдержав обет Богу, приняла тайный монашеский постриг с именем Мария в русском Валаамском монастыре.

До начала войны Зимней войны, она с матерью жила в Выборге.

«Из Выборга Анна Александровна посылает Густаву Маннергейму красивую русскую рождественскую открытку с самыми наилучшими пожеланиями. Доброжелательный текст завершала подпись: «Анна Танеефф, Ваасанкату, 13, Виипури».

Для Г. Маннергейма это было большой неожиданностью,и генерал от кавалерии Финляндской армии сразу ответил Анне обычным письмом, не используя свои официальные бланки. Густав по-французски писал:

«Дорогая мадам, меня очень обрадовало, что Вы вырвались из революционного петроградского ада и живете в семье благородных людей Акутиных, которых я хорошо знаю».

В июле 1930 года генерал Густав Маннергейм был проездом в Выборге на пути в Терийоки, на виллу «Бьянка». Анна Александровна намеревалась встретиться с ним, носразу же по приезде в Выборг генерал заболел и вернулся в Хельсинки.

Последние годы жизни Анны Александровны в Выборге, помимо всего прочего, омрачались продолжительной болезнью, а затем и смертью матери, которая понимала и поддерживала Анну как в радости, так и в горе, разделяя вместе с дочерью крестный путь ее жизни. Надежда Илларионовна скончалась 13 марта 1937 года. Отпевание было совершено в выборгском Преображенском кафедральном соборе. Похоронена она была на кладбище Ристимяки.

О том, что значили для нее родители, Анна Александровна пишет в своих воспоминаниях: «Несмотря на путешествия и полученное образование, больше всего нас, детей, все-таки воспитали наши родители. Самым большим счастьем для нас было быть в их кругу, и они со своей стороны посвящали нам каждую свободную минуту. Под влиянием наших родителей из нас выросли люди, любящие искусство и все красивое. Вера в Бога, посещение богослужений, безупречная жизнь, молитва были для нас опорой на жизненном пути. Наш отец подчеркивал важность для человека чувства долга и призывал нас во всех случаях жизни следовать голосу своей совести. Он сам был самозабвенно предан престолу и своему Государю; эту же преданность мы переняли от него, как и он перенял ее от своих предков».

Супруги Танеевы с сыном Сергеем

Г. Маннергейм, будучи уже фельдмаршалом Финляндии, узнав о том, что у Анны Александровны большое горе, прислал ей сердечную, сочувственную телеграмму, в которой вспоминал встречи с ее матерью в Петербурге.

После смерти матери Анна с Верой Запеваловой переезжают из дома «Эден» в другой, более скромный дом Выборга.

В результате Зимней войны Выборг перешел к Советскому Союзу, и для Анны Александровны и Веры возврата в него уже не было. По той же причине не было дороги и на Валаам, монастырская жизнь в котором приостановилась на многие годы. 5 февраля 1940 года братия во главе с игуменом Харитоном, имевшая к тому времени финское подданство, покинула его. Во время Зимней войны, когда шла борьба за Карельский перешеек и водные пути Ладоги, монастырь подвергся усиленной бомбардировке.

Монахам удалось увезли с собой все самое ценное — раку преподобных Сергия и Германа, иконы, Евангелия, предметы церковной утвари, облачения, книги, колокола, дары Российских Императоров. Зимой из-за сильных морозов лед на Ладоге был достаточно прочным. Ценности монастыря вывозились на грузовых автомобилях финской армии, которые выделил главнокомандующий финской армии фельдмаршал Г. Маннергейм. Тогда же была вывезена и главная, богословская часть, знаменитой библиотеки Валаамского монастыря.

Весной 1940 года Анна Александровна и Вера вернулись из Швеции в Финляндию. Вставал вопрос о месте жительства.

А.А. Танеева на даче. Финляндия

После войны отношение к русским стало неоднозначным. И тогда Анна Александровна обратилась с просьбой о встрече к своему старому знакомому К.Г. Маннергейму, надеясь получить помощь и защиту.

Об этой встрече рассказывает Л.В. Власов в своей книге «Женщины в судьбе Маннергейма»: «В день их встречи фельдмаршал Г. Маннергейм послал за Анной Александровной машину. Тяжеловатая, сильно хромавшая, с большим трудом и с помощью адъютанта Маннергейма, одетая в темное платье Анна Александровна вошла в дом в Кайвопуйсто. Фельдмаршал с присущим ему обаянием и гостеприимством встретил Анну. Разговор за чашкой кофе шел по-французски, переходя на русский. Вспоминали события в Царском Селе. Густав вспомнил свои встречи с настоятелями Валаамского и Коневецкого монастырей, а также с иеросхимонахом Ефремом, с которым они много говорили о Великом князе Николае Николаевиче. Анна рассказала о своей жизни. Материальной помощи она не просила, но хотела получить рекомендательное письмо. Зная о том, как в годы становления независимой Финляндии и в послевоенное время, уже с большей силой, возросла неприязнь к России и к русским, Густав быстро написал следующее: “Более тридцати лет зная госпожу Танееву, ее уважаемых родителей и многих членов ее семьи, прошу всех, кому придется иметь дело с госпожой Танеевой, которая испытывает страдания из-за инвалидности в результате несчастья на железной дороге, относиться к ней с сочувствием и пониманием. Фельдмаршал Маннергейм. Хельсинки, 11 июня 1940 года».

Поддержка Г. Маннергейма дала чувство безопасности беззащитной Анне Александровне. Этим письмом она не раз пользовалась в сложных жизненных обстоятельствах. Спустя время, благодаря письму К.Г. Маннергейма Анна Александровна с Верой получают квартиру в Хельсинки, в доме на улице Топелиуса, в которой Анна Александровна живет до конца жизни.

Тайная монахиня Мария (А.А.Танеева). Хельсинки

Связь Анны Александровны с Г. Маннергеймом продолжалась в переписке, но в основном это были поздравления к праздникам. В день 75-летия фельдмаршала Анна Александровна направила ему из Хельсинки в Миккели большое поздравительное письмо, полное теплых петербургских воспоминаний, и получила любезный ответ на него.

Послевоенный период был тяжелым для всех жителей Финляндии. В 1943-1947 годы пенсия из Швеции стала поступать нерегулярно. Финский Красный Крест отказал Анне Александровне в помощи. Анна и Вера оказались в крайне сложном материальном положении. Порой они не имели денег даже купить хлеба, за неуплату им грозило выселение.

Анна Александровна вновь обращается к Г. Маннергейму и просит «хоть чем-нибудь помочь». Благодаря его ходатайству и звонку в Комитет женщин Красного Креста Финляндии Анна Александровна с Верой получили небольшую сумму денег.

В 1946 году Президент Финляндии Густав Маннергейм уходит в отставку, но по-прежнему остается для Анны простым и доступным человеком.

В начале апреля 1947 года, когда Анна Александровна вновь обращается к Г. Маннергейму, умоляя его в память 37-летнего знакомства оказать ей и Вере «самую скромную финансовую помощь». Г. Маннергейм, сожалея об этом, уже не смог найти средств помочь им.

«Дорогая мадам, я извиняюсь, что заставил Вас так долго ждать ответа, но я не хотел Вам писать, не наведя справок: могу ли я найти средства, чтобы помочь Вам. На это ушло больше времени, чем я думал, из-за некоторых срочных дел, которые по возвращении ждали меня. К сожалению, мои попытки не увенчались успехом, и я не могу помочь Вам. Я говорил Вам об этом несколько лет тому назад. С тех пор Вы могли сами, живя в стране, учитывая беспорядки, уменьшить свои требования до минимума. Примите, дорогая мадам, мои искренние сожаления, мои лучшие пожелания и заверения в моих чувствах и симпатиях к Вам. Маннергейм».

Вскоре с компенсацией стала поступать пенсия из Швеции. В эти тяжелые годы Анна Александровна проводит еще более отстраненную от людей жизнь. Не доверяя уже никому и боясь новых знакомств, она общается в основном с людьми церковного круга.

А.А. Танеева с Верой Запеваловой. Хельсинки, 1958 г.

В 1958 году, за шесть лет до смерти Анны Александровны, ее посетил финский журналист Туомас Венто. Разговор шел о Их Величествах, о ней самой, Г. Распутине. Отмечая убогость обстановки квартиры, пишет: «В уголке под святыми Образами горела лампада. На стене - большой портрет Их Императорских Величеств Николая Александровича и Александры Федоровны. Под ними фотография фельдмаршала Финляндии Маннергейма с дарственной надписью». «Он был великим и благородным - так отозвалась об Г. Маннергейме Анна Александровна, тайная монахиня Мария.

Могила монахини Марии (А.А. Танеевой)

Могила К.Г. Маннергейма, 27 января, в день его упокоения. Свеча и роза от монахини Марии (А.А. Танеевой) и Царской семьи в добрую память прошлых лет

27.1.1951. – Умер барон Карл Густав Эмиль Маннергейм, генерал Русской армии, маршал и президент Финляндии

(4.6.1857–27.1.1951) – барон, генерал-лейтенант Русской армии (1917), затем финский военный и государственный деятель, фельдмаршал Финляндской армии (1933), регент Королевства Финляндия (с 12.12.1918 по 26.6.1919), президент Финляндии (с 4.8.1944 по 11.3.1946).

Родился в родовом имении Лоухисаари недалеко от Турку Великого княжества Финляндского. Род Маннергеймов происходил из немецкого Гамбурга, после переезда в Швецию получил шведское дворянство. В 1768 г. Маннергеймы были возведены в баронское достоинство, а в 1825 г. прадед Карла-Густава Маннергейма получил графский титул, который передавался старшему сыну в семье, а младшие оставались баронами.

Затем Маннергейму поручили строго секретную поездку из Ташкента в Западный Китай. В 1906-1908 гг. со своим отрядом Маннергейм проехал верхом около 14 000 км. В результате этой 27-месячной экспедиции на карту было нанесено 3087 км пути экспедиции с военно-топографическим описанием местности, составлены планы 20 китайских гарнизонных городов в том числе города Ланьчжоу как возможной будущей российской военной базы, для музеев собраны тысячи древних рукописей и других экспонатов, касающихся культуры Китая, составлен фонетический словарь языков народностей, проживающих в северном Китае, проведены антропометрические измерения калмыков, киргизов и малоизвестных племен, привезено 1353 фотоснимка, а также большое количество дневниковых записей. Император принял вернувшегося Маннергейма для часового доклада, по успешным итогам этой экспедиции Маннергейм был награжден орденом Святого Владимiра и принят в почетные члены Русского географического общества.

В 1909 г. Маннергейм был назначен командиром 13-го уланского Владимiрского Его Императорского Высочества Великого князя Михаила Николаевича полка в г. Новоминске (ныне – Миньск-Мазовецки) в 40 км от Варшавы. Подготовка полка оказалась слабой, но через год Маннергейм сделал полк одним из лучших в округе и приобрел авторитет у большинства офицеров. В это время Маннергейм мог часто общаться со своим другом генералом А.А. Брусиловым, который командовал 14-м армейским корпусом. При посредничестве Брусилова, встречавшегося с Великим Князем Николаем Николаевичем, Маннергейм был назначен командиром лейб-гвардии Уланского Его Величества полка с присвоением звания генерал-майора свиты Его Величества.

В декабре 1913 г. Маннергейм был назначен на должность командира Отдельной гвардейской кавалерийской бригады со штаб-квартирой в Варшаве.

На пути из отпуска в Хельсинки обратно в армию, 24 февраля 1917 г., Маннергейм стал свидетелем ; в дни 27-28 февраля он даже был вынужден скрываться, опасаясь, что его арестуют как офицера. По возвращении на фронт, согласно его воспоминаниям, Маннергейм посетил командующего Южным (румынским) фронтом генерала Сахарова. «Я рассказал ему о своих впечатлениях от событий в Петрограде и Москве и попробовал уговорить генерала возглавить сопротивление. Однако Сахаров считал, что время таких действий еще не настало». В то же время Маннергейм, следуя последнему царскому приказу, принял присягу Временному правительству и безуспешно пытался убедить в необходимости этого: пожертвовать личными политическими верованиями для сохранения воюющей армии. (За свою принципиальность граф Келлер был отправлен в отставку новым военным министром Гучковым.)

В сентябре 1917 г. Маннергейм из-за обострившегося ревматизма был переведен в резерв и отправлен на лечение в Одессу, там он получил известие о . По его воспоминаниям, и в Одессе и затем в Петрограде он вел среди представителей высшего русского общества разговоры о необходимости организации сопротивления, но, к своему крайнему удивлению и разочарованию, встречал только жалобы на невозможность противодействия большевикам. Маннергейм отправил прошение об отставке и отправился на родину в Финляндию для защита от большевиков ее новоприобретенной независимости.

16 января 1918 г. глава финского правительства назначил Маннергейма главнокомандующим фактически не существующей армии. В ночь на 28 января 1918 г. силы Маннергейма, в основном шюцкор (силы самообороны), разоружили разложенные революционерами русские гарнизоны в ряде городов. Однако в тот же день в Хельсинки социал-демократы произвели переворот, опираясь на Красную Гвардию. Так началась Гражданская война между белыми и красными в Финляндии.

Уже к марту Маннергейм сумел сформировать боеспособную 70-тысячную армию, которую возглавил в чине генерала от кавалерии. 18 февраля он ввел воинскую повинность. На протяжении двух месяцев финская армия под командованием Маннергейма при помощи высадившегося в Финляндии немецкого корпуса Фон дер Гольца разгромила расположенные в южной Финляндии отряды финской Красной гвардии. Перейдя в наступление 15 марта, Маннергейм 6 апреля после ожесточенного многодневного сражения захватил Тампере и начал стремительно продвигаться на юг. Вмешались и немцы: 11-12 апреля они взяли Хельсинки, 26 апреля Маннергейм занял Выборг, откуда бежало эвакуировавшееся из Хельсинки революционное правительство. 15 мая белые финны овладели последней цитаделью красных: фортом Ино на южном побережье Карельского перешейка. 16 мая 1918 г. в Хельсинки состоялся парад победы, в нем участвовал сам Маннергейм во главе эскадрона Нюландского драгунского полка.

Маннергейм изначально выступал против германской интервенции в Финляндии, надеясь справиться с красными внутренними силами. Тем не менее, финское правительство заключило с Германией ряд договоров, фактически лишавших страну суверенитета. Когда Маннергейму было заявлено, что он должен формировать новую армию с помощью немецких офицеров и фактически в подчинении у немцев, Маннергейм подал в отставку и уехал в Швецию. В октябре, ввиду наметившегося поражения Германии в войне, он по просьбе правительства направился в Лондон и Париж с дипломатический целью – добиться от стран Антанты международного признания молодого финского государства.

Во время наступления армии Юденича на Петроград в октябре 1919 г. Маннергейм писал: «Освобождение Петрограда – это не чисто финско-русский вопрос, это всемiрный вопрос окончательного мира… Если белые войска, сражающиеся сейчас под Петроградом, будут разбиты, то в этом окажемся виноватыми мы. Уже сейчас раздаются голоса, что Финляндия избежала вторжения большевиков только за счет того, что русские белые армии ведут бои далеко на юге и востоке».

Проиграв президентские выборы 25 июля 1919 г., Маннергейм уехал из Финляндии. Он жил в Лондоне, Париже и скандинавских городах. Маннергейм действовал как неофициальный, а впоследствии официальный представитель Финляндии во Франции и Великобритании, поскольку в Лондоне и Париже он рассматривался как единственный человек, обладающий политическим авторитетом. Маннергейм владел русским, шведским, финским, английским, французским, немецким и польским языками. В 1931 г. Маннергейм принял предложение стать президентом Государственного комитета обороны Финляндии, в 1933 г. ему было присвоено почетное военное звание фельдмаршала.

Между тем, демократические победители в Первой мiровой войне натолкнулись на всеевропейское сопротивление в виде авторитарных национальных режимов (фашизма). Для его разгрома нужна была новая всеевропейская война посредством столкновения Германии и СССР. С этой целью американские банки стали финансировать как германскую военную промышленность, так и советскую (стройки пятилеток).

Маннергейм понимал, что в предстоявшей войне главная национальная опасность Финляндии может грозить от коммунистического богоборческого СССР, стремящегося к мiровой революции. Возглавив комитет обороны Финляндии, Маннергейм стал активно повышать боеспособность своих войск и строить оборонные сооружения на границе с СССР – "Линию Маннергейма". В то же время он соглашался, что проведенная царской властью граница между Финляндией и Россией проходит слишком близко к С.-Петербургу. По его мнению, в новой ситуации следовало бы отодвинуть эту границу дальше, получив за это приемлемую компенсацию. С весны 1938 г. по осень 1939 г. между СССР и Финляндией шли переговоры об обмене территориями.

Но 23 августа 1939 г. был подписан . К договору прилагался секретный протокол о разделе территорий между СССР и Германией, при этом в сферу советского влияния отдавались Прибалтика и Финляндия. Переговоры с финнами о границе Сталину стали ненужными. 26 ноября СССР организовал провокационный артиллерийский обстрел советской территории у населенного пункта Майнила, погибли четверо и были ранены девятеро советских военнослужащих. Вина за это была возложена на Финляндию, хотя финские пограничники установили, что обстрел велся с советской территории. 28 ноября СССР объявил о денонсации Договора о ненападении с Финляндией, а 30 ноября Красной армии был дан приказ о нападении. (Эта война описана в .)

Под руководством 80-летнего Маннергейма финские войска выдержали первый удар Красной армии и успешно повели боевые действия против противника, имевшего численное превосходство. Финны также применяли тактику партизанской войны небольшими отрядами лыжников-диверсантов, которые наносили Красной армии большие потери.

Следует отметить, что взаимоотношения русской эмиграции с фактическим руководителем Финляндии всегда были самыми дружественными. Эмигранты считали его и доблестным генералом царской армии, и воином Белого движения, сумевшим защитить часть Российской империи от власти богоборческого Интернационала. Об этом свидетельствует опубликованая переписка Маннергейма с деятелями РОВСа .

В частности, Маннергейм писал редактору журнала "Часовой" В.В. Орехову в ноябре 1939 г.: «Конечно, ни один финляндец не мог представить себе существования Финляндии, границы которой проходят у петербургских пригородов, без дружественных отношений с Россией и даже военных договоров с ней, и к этому страна была готова. Но в данную минуту мы имеем дело не с Россией, не с нормальным государством, уважающим права других и свои обязанности, на нас посягает международная, революционная организация, руководящая финляндской секцией III Интернационала, которая не скрывает своего желания советизировать нашу бедную, но честную страну, истребить нашу интеллигенцию, развратить нашу молодежь, надсмеяться над нашей национальной историей, уничтожить наши памятники, среди которых на улицах столицы вы увидите и сохраненные и оберегаемые нами памятники нашим великим князьям – вашим императорам».

В 1930-е гг. финские пограничники оказывали дружественную помощь лазутчикам и в переходе советской границы. Вот почему на стороне Финляндии в обороне от советской агрессии участвовали русские белоэмигранты, пытавшиеся также создать русские антикоммунистические части из советских пленных. Один из таких русских отрядов (численностью 35-40 человек) успел принять участие в боевых действиях на стороне финнов.

Одновременно Маннергейм активно переписывался с главами европейских государств, пытался добиться от них военной помощи. Официально ни одна из демократических стран не вступилась за финнов (были лишь поставки вооружения на коммерческой основе), хотя уже шла и СССР выступал в ней в этот момент союзником гитлеровской Германии против Польши, для защиты которой (формально) и объявили войну Германии западные демократии. Надо полагать, что демократическая антигитлеровская коалиция не хотела конфликтовать с СССР, надеясь, что его всё же удастся столкнуть с Германией и использовать для разгрома европейского фашизма.

В феврале 1940 г. советские войска с огромными потерями прорвали первую полосу оборонительных укреплений, и части финской армии были вынуждены отступать. 9 марта Маннергейм рекомендовал правительству Финляндии искать любых путей к миру, ибо резервы были исчерпаны, истощенная армия была неспособна долго держать фронт против значительно более сильного противника. СССР также предпочел мир вместо полной оккупации Финляндии, постольку было ясно, что придется столкнуться с массовым партизанским движением, и тратить силы на борьбу с ним в условиях неизбежно предстоявшего столкновения с Германией не следовало.

13 марта 1940 г. в Москве было подписано мирное соглашение на выдвинутых СССР условиях. Финляндия передавала Советскому Союзу 12 % своей территории: Карельский перешеек, Выборг, Сортавалу, ряд островов в Финском заливе, часть финской территории с городом Куолаярви, на севере – часть полуостровов Рыбачьего и Среднего. В границах СССР полностью оказалось Ладожское озеро. Финляндии была возвращена область Петсамо (Печенга). СССР получил в аренду часть полуострова Ханко (Гангут) сроком на 30 лет для оборудования там военно-морской базы. Граница, которая была установлена по этому договору, была близка к границе 1791 г. (до ).

Авторитет Маннергейма в обществе и правительстве после окончания боевых действий был очень высок; любые важные государственные решения принимались теперь только при его согласии. Военное положение в Финляндии отменено не было. Маннергейм в этот период занимался обновлением армии; было начато строительство новой линии укреплений на новой границе. Гитлер обратился к Маннергейму как к союзнику с просьбой позволить немецким войскам располагать финской территорией, такое разрешение было дано. Как писал в своих мемуарах Маннергейм: «Я принял на себя обязанности главнокомандующего с тем условием, что мы не предпримем наступления на Ленинград». Заключенный договор с Германией воспрепятствовал новому нападению со стороны СССР. «Денонсировать его значило, с одной стороны – восстать против немцев, от отношений с которыми зависело существование Финляндии как независимого государства». Вступление Финляндии в войну против СССР в 1941 г. стало прямым следствием агрессивной войны 1939–1940 гг.

С в своем приказе о наступлении Маннергейм обозначил главную цель – вернуть все территории, захваченные СССР в ходе советско-финской войны 1939−1940 гг. Правда, в 1941 г. финская армия дошла до старой границы и перешла ее в восточной Карелии и на Карельском перешейке. К утру 7 сентября передовые части финской армии вышли к реке Свирь. 1 октября советские войска оставили Петрозаводск. В начале декабря финны перерезали Беломорско-Балтийский канал. Далее, после безуспешных попыток пробиться через Карельский укрепрайон, Маннергейм приказал остановить наступление, отверг немецкие требования продвижения на Ленинград и отдал приказ войскам перейти к обороне вдоль линии исторической российско-финской границы на Карельском перешейке.

Граница максимального продвижения финской армии во время войны 1941–1944 гг. На карте также показаны границы до и после советско-финской войны 1939−1940 гг.

9 июня 1944 г. советские войска взломали одну за другой линии обороны финнов на Карельском перешейке и 20 июня взяли штурмом Выборг. Финские войска отошли на третью оборонительную линию Выборг-Купарсаари-Тайпале и за счет переброски всех имеющихся резервов из восточной Карелии смогли занять там прочную оборону. Это ослабило финскую группировку в восточной Карелии, где 21 июня советские войска также перешли в наступление и 28 июня взяли Петрозаводск.

4 августа 1944 г. вместо ушедшего в отставку Рюти президентом страны стал маршал Маннергейм. Он стал искать пути для выхода из войны. На протест, высказанный немецким посланником против намерений выйти из войны, Маннергейм жестко ответил, что Гитлер «в свое время убедил нас, что с немецкой помощью мы победим Россию. Этого не произошло. Теперь Россия сильна, а Финляндия очень слаба. Так пусть сам теперь расхлебывает заваренную кашу…».

19 сентября 1944 г. в Москве было подписано соглашение о мире между Финляндией и СССР. Оно предусматривало, что Финляндия будет добиваться вывода со своей территории немецких войск. Если же войска выведены не будут, финны были обязаны их выдворить либо разоружить и интернировать. Немцы отказались уходить. 22 сентября 1944 г. Маннергейм отдал приказ финским войскам готовиться к интернированию немцев. 1 октября 1944 г. финские войска высадили десант на занятой немцами территории – началась война Финляндии против Германии. До весны 1945 г. армия Финляндии с боями постепенно продвигалась на север, вытесняя немецкие войска из финской Лапландии в Норвегию.

В отличие от многих политических деятелей Финляндии, признанных военными преступниками из-за сотрудничества с Германией, Маннергейма таковым не сочли, ибо он руководствовался только законными интересами обороны своей страны и стал ее спасителем и национальным героем.

Поскольку здоровье Маннергейма значительно ухудшилось, 3 марта 1946 г. он подал в отставку. Руководствуясь советами врачей, он путешествовал по Южной Европе, подолгу жил в Швейцарии, Италии, Франции. Находясь в Финляндии, он жил в сельской местности, с 1948 г. начал работать над мемуарами которые были закончены в начале 1951 г. До конца жизни на рабочем столе Маннергейма всегда стоял портрет с фотографией и личной подписью Императора Николая II.

Карл Густав Маннергейм скончался 27 января 1951 года после операции язвы желудка. Похоронен на военном кладбище Хиетаниеми в Хельсинки.

16 июня 2016 г. на фасаде дома № 22 по Захарьевской улице, где расположен корпус Военного инженерно-технического университета (до установления коммунистической власти в этом здании находилась церковь Святых и праведных Захарии и Елизаветы лейб-гвардии Кавалергардского полка, в котором служил Маннергейм), ему была установлена памятная доска. Вследствие протестов "красных патриотов" и актов вандализма (облили "кровавой" краской) доску сняли.

Ваш Сталин тоже был союзником Гитлера до 22 июня 41, Ленин вообще был германским агентом, но никто из этих разрушителей России не был русским генералом, защищавшим Россию. Бог всем Судия.

Он был февралистом и активно блокировал (как тут лукаво сказано: "согласно приказу царя") усилия верных царю людей (Келлер) по защите монархии. Стало быть, он оказывается в одной компании с гучковыми, керенскими и прочей швалью.

Милостивый государь Sergio, я нисколько не сомневаюсь, что, несмотря на любовь к латинице, Вы принадлежите к тому редкому типу русских патриотов, которые никогда ни в чем не ошибались и, окажись в той смуте на месте Маннергейма и всех других русских офицеров, Вы не поверили бы газетной дезинформации, выбросили бы вон прощальный приказ Государя о продолжении войны при Временном правительстве и ринулись бы с фронта в столицу... впрочем, с каким успехом?.. Но даже при таком Вашем отчаянном и несомненно являемом сейчас, сто лет спустя, мужестве помилосердствуйте над теми, кто был тогда введен в заблуждение и последовал приказу Государя, не обладая Вашей уникальной прозорливостью. Не судите, да не судимы будете...